Прекратить мучение и сбежать. Как же она желала этого.
– Отпусти!
– По-моему, ты уже приняла решение.
– Я пе-е-ередумала-а!
«Это было плохое решение! Ужасное!»
Снова холодно, и в крови словно кусочки льда. А когда он рядом – тепло и волнующе.
Аркаша боялась этого тепла, а еще сильнее – этого особого волнения.
– Ты же грозилась заболеть.
– Ну и-и что-о-о?!
– Собираешься сдохнуть от холода?
– Да-а-а!
Маска спокойствия Момо дала трещину. Глаза сверкнули кроваво-багровым.
– Я тебе помощь предлагаю, а ты, чертова Шмакодявка, нос воротишь!
– Да-а… – Теперь Аркаша задрожала не только от холода. – Я-я по-ойду-у…
Она наклонилась вбок, намереваясь в прямом смысле свалиться с дерева. И неважно, что будет больно. Лучше уж так.
– Эй! – Падению воспрепятствовала рука, возникшая на пути. Аркаша беспомощно повисла на ней. – Ты-ы чего-о-о?
– Замолкни.
Вторая рука Момо легла на ее бедро, и, перевернув девушку лицом к небесам, он ловко втащил Аркашу обратно. На этот раз Момо принял полусидящее положение, избрав для опоры переплетение ветвей.
Аркаша что-то запищала. Смысл собственных слов она бы и сама не разобрала. Просто одно сплошное эмоциональное откровение и приглушенный визг.
Почему она на его коленях? И почему все совсем не так, как было в тот раз, когда колени Момо служили ей сиденьем в поезде Бездны?
Может, потому, что там их окружала целая толпа, а не тихий лес? Или потому, что в тот раз он хотел оставить от нее одни угольки? Или потому, что тогда Момо вовсе не сжимал ее в объятиях.
«Надеюсь, он хочет меня удушить, – страдальчески взмолилась Аркаша, вжимаясь щекой в плечо Момо. – И переломать кости».
Эти мысли отдавали мазохизмом. Однако иных объяснений на ум не приходило. Зачем же еще Момо обнимать ее?
А эмоции, которые вызывали эти объятия, Аркаша предпочла игнорировать.
Тепло хлынуло в тело. Суставы в благодарность отозвались легкой болью, а кожу начало покалывать.
– Уже не сопротивляешься? – Подбородок Момо коснулся Аркашиной макушки. – Включила голову? Давно пора. Дерганье и дуракаваляние тоже неплохие способы согреться. Но пламя огненного демона в миллион раз лучше греет.
Приглушенный голос Момо породил целую волну мурашек. Аркаша завозилась и бесшумно ойкнула, ощутив, как ладонь юноши вдавливается в ее талию. Видимо, он решил, что она вновь собирается вырываться.
«Так нельзя. Так нельзя. Так нельзя».
Бесподобный аромат персика. Наверняка он будет ей сниться.
– Разве пламя огненного демона не сжигает? – Аркаша содрогалась от бумканья собственного сердца. Оно отдавалось в ушах.
«Только не молчи, Теньковская. Говори хоть что-нибудь. Это скоро кончится. Терпи».
– Сжигает.
– Тогда пламя огненного демона не согреет меня. – Аркаша дышала быстро-быстро – прямо в шею Момо. – А сожжет?
Обжигающие пальцы обхватили девичью шею. Аркаша собрала в складки ткань майки Момо и вцепилась в нее сильнее, когда сторонняя сила начала медленно отодвигать ее от юноши. Воздух вокруг них пылал, по-другому объяснить жар в горле просто нельзя было.
Аркаша уткнулась взглядом в подбородок Момо. Невообразимо близко. Каких-то пара сантиметров.
«Не смотри ему в глаза. Не смотри! Это охота. Он охотится. Охотится…»
– Тебя мое пламя выжжет без остатка.
Все еще удерживая за шею, он потянул ее к себе.
«Сопротивляйся!»
Аркаша застучала кулаком сбоку по его плечу. Но ничего не изменилось.
– Ты же уже взял свое. – Она сглотнула, ясно чувствуя, как шевелящееся горло с силой вжимается в ладонь Момо. – Мою энергию… Хватит. Прекрати. Я уже расплатилась. Перестань.
Момо не ответил. Только сейчас Аркаша поняла, что и его дыхание прерывисто. Аромат персика усиливался, обволакивал, заставлял мысли путаться.
– Нечестно, – прохныкала Аркаша и снова ударила. Воздух. Кулак ушел в пустоту. Почему она ударила не его?
Пальцы Момо скользнули вверх по шее и приподняли ее подбородок.