— Хорошая идея, тренер.
— ТРЕНЕР?!
Мальчик подавился леденцом и, захлебываясь кашлем, повернулся к Аркаше.
— Чего... кхе-кхе... чего орешь... кхе-кхе... совсем очумелая?
— Извините. — Аркаша смущенно потупила взор.
Вытерев рукавом выступившую на подбородке слюну, малолетний «тренер» осуждающе покосился на Грегори и ткнул его в бок кулачком.
— Успели распоясаться за лето? Первая официальная тренировка в этом году, а вы фифочек своих в спортзал таскаете! Чья пассия?
— Моя! Моя! — мгновенно отозвался Роксан, будто только и ждал момента, когда сможет заявить о своих собственнических правах.
— Я ничья.
— Ничья, говоришь. — Мальчишка с сожалением осмотрел палочку, на которой леденец уже отсутствовал. — Что ж ты тут делаешь такая ничейная?
Аркаша нерешительно посмотрела на Грегори поверх головы мальца, не зная, в какой манере следует общаться с юным любителем леденцов.
— Э, давай-ка без переглядок с Рюпеем. — Мальчишка поднял руку, препятствуя их зрительному контакту. — Прояви уважение, девочка. Я принимаю тот факт, что Грегори — обожаемый папка Сириуса и согласовать с ним свои действия — дело святое, да вот только здесь, в пределах зала, находится моя единоличная обитель. И попрошу, а вернее, даже требую считаться со мной.
— Прошу прощения, тренер, но лицу неподготовленному сложно считаться с личностью, выглядящей как учащийся младших классов. Аркадия Теньковская не является исключением.
— Мне нравится твоя готовность защищать своих подопечных, Рюпей. — Мальчик приблизился к Аркаше. — Что ж, Аркадия, пожалуй, рассею твои сомнения по поводу авторитетности моей личности. Перед тобой Тарас Лэйкин, тренер чарбольной команды Сириуса.
— Говорят, на самом деле он «Лейкин», — вмешался Роксан, чем бессовестно разрушил серьезность момента, — да только помпезности в этом ноль от баранки. Вот и сменил фамилию.
— За лето я успел отвыкнуть от твоих высокоинтеллектуальных комментариев, Линси, — проворчал Тарас, методично обшаривая все имеющиеся в наличии карманы. — Так, мужики, у кого карамелька лишняя завалялась? Срочно делитесь. А то, клянусь, выдержка мне изменит, и опять накинусь на папироски.
— Но детям нельзя курить! — ужаснулась Аркаша и пугливо вздрогнула, когда на ее слух обрушилась какофония из разномастного хохота.
Смеялись, а точнее, ржали как перевозбужденные кони, все, кроме Луми, Плюх Плюхича и самой Аркаши.
От смеха воздержался и Тарас Лэйкин.
— «Детям», говоришь? — протянул он с видом человека, которого облили помоями и чуть погодя предложили добавочный заход. Его потешно злое лицо вызвало новый взрыв всеобщей истерии.
Всхлипывая от хохота, Роксан упал на колени и, согнувшись, начал елозить лбом по полу.
— Зе... Зефи... Зефиринка, — на последнем издыхании прохрипел дикий кот, — тренер не всегда был таким сморчком. Месяцев пять назад нас гоняло по площадке этакое непрошибаемое воплощение самоуверенности, которое, к моему огромнейшему сожалению, среди дам было намного популярнее меня. Но затем, как говорит Джадин, случилась она: карма. Подружка тренера, представительница славного народца фейри, прокляла его за то, что он позволил себе сходить налево.
— И направо, — добавил Джадин.
— О да, куда только он ни успел сходить. — Ровен многозначительно очертил взглядом обширный круг.
— А вы, щенки, свечку что ли держали?! — ощетинился Тарас, приобретая сходство с миниатюрным шакаленком. Очень-очень разъяренным. — Как гадости говорить, все сразу такие дружненькие — слово за слово, складненько лопочете. На игре бы так себя вели, а то стыдоба!! Так и хочется выкопать ямку да зарыться с головой!
— И то верно, стыдобенюшка. Ваше раскаяние в содеянном говорит о том, что еще не все потеряно, — закивал Роксан, благополучно пропустив мимо ушей колкость в отношении их работы в команде.
— Все мужики — кобелюги. — Шани спрятала лицо за книгой, которую успела поднять с пола. Над корешком поблескивали зеленоватые огоньки девичьих глаз. — Никому нельзя верить.
— А вы, надменные девицы, постоянно ищете в парнях этакий стандартный набор из идеальных качеств. — Тарас сжал кулаки и проникновенно потряс ими в воздухе. — Поймите, не существует идеальных. Любите нас, черт бы вас побрал, такими, какие мы есть!
— Речевка — высший пилотаж, тренер, но, что-то мне думается, ваша пассия не нашла бы в ней резона. — Ровен выставил ладонь на уровень роста Тараса и, ехидно улыбнувшись, опустил ее до уровня пояса тренера. — Может, взялась бы уже не за возраст, а подрезала бы что-нибудь иное. Она ж у вас темпераментная, с огоньком.