Выбрать главу

Нравится ли ей ощущение мяча в руках? Вид корзины, в который она могла бы забросить этот мяч? Нравится ли ей чувство, которое возникает после? А разве теперь в этом есть какой-то смысл? Тети Оли больше нет рядом. Все эти годы Аркаша выбивалась из сил, но ее старания не оправдывали себя. А теперь даже эти поползновения бессмысленны. Зачем бежать? Зачем стараться? Ради кого?

— Отчаяние пахнет зефиром. — Ровен опустился на корточки рядом с ней и, положив руку на мяч, лежащий у ее колена, шумно вдохнул. — Сдаешься? Я чую боль. — Демон сладко зажмурился и потянулся вперед, уперев ладони в пол. — Ты пустеешь, как дырявый таз с водой. Пока ты не стала совсем полой, я пригублю чуть-чуть твоей жизненной силы?

Аркаша равнодушно взирала на свои колени, когда обжигающе горячие пальцы коснулись ее губ, огладили их и замерли на щеке. Ровен повернул ее лицо к себе. В его глазах плясали хищные огоньки — ненасытность заблудившегося в пустыне путника, узревшего вдалеке манящее великолепие оазиса.

Неожиданно голова Ровена резко ушла вниз. Лоб чиркнул по Аркашиному плечу.

— Чего это ты удумал? — грозно спросил возвышающийся над Ровеном Грегори, продолжая нещадно давить пятерней на демонский затылок.

— Черт бы тебя побрал, очкастый! — прорычал Ровен. — Она сама виновата. Словно к накрытому столу приглашает!

— А ты держи себя в руках, Шарора, — любезно посоветовал ему Грегори, усиливая напор на юношеский затылок.

Аркаша отползла в сторону и медленно поднялась на ноги. Грегори отпустил Ровена и обеспокоенно спросил:

— Ты как? Порядок?

— Не хочу...

— Что?

— Не хочу быть здесь.

— Теньковская?

— Забей, очкастый. — Ровен сосредоточенно массировал пострадавший затылок. — Она не в себе. Поломанная кукляшка.

Аркаша отступила от них и наткнулась спиной на Луми.

— Как ты себя чувствуешь? — Снежный мальчик протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, но она стукнула его по запястью.

— Не трогай меня! Я не хочу здесь быть.

— Не сдавайся. Это всего лишь одна попытка. Нельзя сдаваться после одной неудачи. Пробуй еще!

— За… замолкни! — Аркаша толкнула Луми в грудь и побежала к двери.

«Бессмысленно. Все потеряло смысл. Все бессмысленно, соплячка».

— Психичка! — донесся до ее слуха вопль Шани.

* * *

Здание, похожее на огромный стеклянный муравейник, наполнялось криками ужаса.

Упиваясь раздираемой изнутри злостью на саму себя и свою бесполезность, Аркаша шла по тропинке, не замечая ничего вокруг. Только когда на ее пути выросло внушительное строение с поблескивающими рамами, обрамляющими каждый кусочек стекла, она очнулась, гоня прочь разрушительные думы.

Приблизившись к табличке с надписью «бассейн», Аркаша настороженно прислушалась к воплям внутри здания и среагировала как раз вовремя, чтобы увернуться от широких вращающихся дверей, из которых внезапно начали выбегать студенты в купальниках и плавках.

«Макки!»

Аркаша сорвалась с места и ловко выцепила из толпы блондинистую девчонку, из всей оравы голосящую меньше всех.

— Что случилось?

— Ужас, ужас, ужас! — Девчонка бледнела, краснела и напоследок покрылась зелеными пятнышками. — Не ходи туда. Там ужас!

— Какой ужас?

— Русал с севера! НАСТОЯЩИЙ!

— Неправда.

— Правда, правда!

Аркаша отпустила девчонку и кинулась к дверям. Двигаться против течения — задача не из легких, а бежать против движения паникующей толпы — практически невозможно.

Чертыхнувшись, Аркаша спрыгнула с плиток дорожки и побежала по траве, внимательно всматриваясь в мутные стеклянные стены. Уловив блеск водной глади, она затормозила и пошарила взглядом по стеклянным блокам. Заметив приоткрытую раму у самой земли, Аркаша пнула по ней ногой, но, не добившись никакого эффекта, уцепилась за верхний край рамы. Надавив на стекло подошвами кроссовок, девушка напряглась, пытаясь затолкнуть стеклянную пластину внутрь. В прыжке получилось лучше. Рама заскрипела, пластина открылась, Аркаша вкатилась в помещение и рухнула на мокрый пол, ушибив копчик.

Вместо стойкого запаха хлорки, с которой неизменно ассоциировался любой бассейн, помещение с высоким потолком наполнял легкий аромат, будто источаемый самим морем. По водной глади скользили блики. Тишина отдавалась в ушах болезненным звоном.

Всего в паре метров от нее бледный, как смерть, Маккин сидел на полу, прижимаясь спиной к стене и закрывая ладонями лицо. Сквозь его трясущиеся пальцы проглядывалась паутинка злосчастного клейма Седны.