— Откуда такая уверенность? — Аркаша лихорадочно пыталась собраться с мыслями.
— Мне достаточно реакции Марьяны Владиславовны, да и сестра в своем письме была крайне убедительна. — Ольга перешагнула через порог квартиры и ехидно улыбнулась. — Теперь-то я это вижу.
— Не верю, — твердо сказала Аркаша.
— Да хоть верь, хоть не верь. Мне сейчас по барабану. — Ольга на секунду замерла. — О как. Занимательное ощущение. Мне действительно все по барабану. Больше никаких забот с твоей маленькой быстро развивающейся личностью, соплячка. Ура, воля!
— Тетя...
— Алле-оп!
В Аркашу врезалась спортивная сумка, больно огрев содержимым по подбородку.
— Парочка твоих манаток. И только попробуй сказать, что я о тебе не забочусь. О, и еще кое-что... — Ольга порылась в карманах и извлекла маленький шарик-попрыгунчик. — Это было в конверте с письмом. Елизавета настоятельно просила тебе его отдать.
Сделав резкий выпад вперед, Аркаша поймала кинутый шарик до того, как тот ударился бы о пол и улетел вниз по лестнице в неизвестность.
— Мои аплодисменты, Теньковская. — Ольга и правда пару раз лениво хлопнула в ладоши. — Реакция наличествует. А я-то думала, что ты на баскетбол ходишь только для того, чтоб на мальчиках виснуть.
— Это твоя прерогатива, — собственный бесцветный голос испугал Аркашу, — не моя. Если бы ты хотя бы раз пришла на мои соревнования...
— А, бла-бла-бла. К чему сейчас это обсуждать? — Ольга нетерпеливо подергала ножкой и глянула на часы. — Так, я — хорошая сестра, поэтому расскажу тебе обо всех инструкциях, которые оставила в письме Лизка. Слушай внимательно, повторять не стану. Применить «Всеобъемлющее стирание» я должна была лишь в последние дни августа — ни раньше и ни позже. Как раз пора и настала. Сейчас на часах тринадцать тридцать. До шестнадцати часов сегодняшнего дня ты должна оказаться в метро и пройти по желтому билету через самый крайний правый турникет. Станция не важна, главное — крайний правый турникет.
— Что за желтый билет? — Аркаша спросила на автомате. Слова тети Оли едва доносились до нее, словно между ними был внушительный слой воды.
— А я почем знаю? — сварливо откликнулась Ольга. — Передаю все, что содержалось в письме. Не больше и не меньше.
— Зачем мне спускаться на станцию? И куда ехать?
— Не знаю, не знаю, не знаю! Отстань, соплячка. Я уже не у дел и радостно курю бамбук в сторонке. На данный момент все это целиком твои проблемы. Наслаждайся самостоятельной жизнью и полноценной взрослостью. Пора совершеннолетия наступила и…
— Но мне еще нет восемнадцати, — встрепенулась Аркаша. — Неужто Елизавета и Фокусник хотели, чтобы ты отправила меня неизвестно куда до достижения мной совершеннолетия?
— О, ну да, ну да, — замялась Ольга, почесывая затылок. — Конечно, там было написано, что, как только тебе исполнится восемнадцать, то только тогда и начинать процедуру выселения и «Всеобъемлющее стирание»...
— Но мне пятнадцать! — торжествующе напомнила Аркаша.
— Годом позже, парой годков раньше — какая на фиг разница, когда на кону моя идеальнейшая личная жизнь! — Ольга стукнула кулаком по двери. — Сил моих больше нет. Хочу свиданий и много.
— Но я тебе не мешала, — запротестовала Аркаша. — Даже пару раз на балконе ночевала, только бы твое свидание не сорвалось.
— Ути-пути, какая самоотверженность, — притворно восхитилась Ольга. — А знаешь ли ты, что потенциальные ухажеры мигом делали ноги, как только узнавали, какой подарочек мертвым грузом висит на моей нежной шейке? Не знала? Наслаждайся мигом истины. Все, разговор окончен. — Женщина посмотрела через плечо и, заметив на полке Аркашину кепку, брезгливо подцепила ее ноготками за козырек и швырнула совершенно обескураженной племяннице.
«Да здравствует новая жизнь!» — мысленно пропела Ольга. Ее взгляд упал на надпись-принт на футболке Аркаши, оформленную пухлыми синими буквами. «Потеряшка. Возьмешь меня с собой?» — сообщала надпись.