— Лик земли непрестанно меняется, новые царства приходят взамен прежних и только Божье Царство неколебимо, ибо основано Вечным Богом. Это Царство любви и света, в нем действуют неземные законы. Мы освящаем это помещение во славу Господа. Мы будем молиться Царю веков, дабы сей дом был местом возвещения о Царстве Иисуса Христа. Чем больше людей станут сынами Божьего Царства, тем ярче воссияет Слава Господня! — сказал Павлов перед началом богослужения.
Торжественную проповедь о духовном храмостроительстве произнес соратник Павлова Василий Прокофьевич Степанов. Степанов был родом из села Пески Тамбовской губернии. Ревностное служение Степанова сделало это тихое селение на берегу Хопра одним из центров Российского евангельского движения. Помимо яркого проповеднического дарования, Степанов обладал и незаурядными административными способностями. "Ремонт дома стоил нам 15 тысяч рублей, 150 стульев дало нам одно учреждение в наше пользование пока бесплатно. Все хлопоты по устройству этого дома взял на себя брат Степанов Василий Прокофьевич", — отметил Павлов в дневнике.
Бесконечные пастырские труды по устроению церквей не замыкали интересы Павлова только на проблемах внутриобщинной жизни. Он глубоко интересовался всеми направлениями Богоискательства, которые заявляли о себе в Москве. В конце 1919 года большим событием московской духовной жизни были религиозно-философские лекции профессора Владимира Марцинковского. Этот замечательный ученый, проповедник и публицист выступал на Высших женских курсах, в университетах и в Большой аудитории Политехнического музея, участвовал в диспутах с Луначарским. Василий Гурьевич старался не пропустить ни одной лекции Марцинковского. Годы не ослабили у него юношеской тяги к словесным баталиям о поисках Истины, о жизни и смерти. Павлов всегда приходил с женой и садился в первых рядах, чтобы можно было лучше слышать ораторов. Вероятно, волна антисемитских настроений побудила Марцинковского подготовить лекцию на тему "Христос и евреи". Он прочитывал ее по нескольку раз во многих аудиториях. И всегда залы были переполнены. Марцинковский рассказывал о своих встречах с ученым еврейским раввином Яковом Мазе. Этот раввин любил Новый Завет и даже цитировал его в своих проповедях в синагоге. "Почему евреи не веруют в Иисуса, как в Мессию?" — спросил я его. — "Потому что с тех пор, как Его имя стало известным, кровь евреев не переставала проливаться теми, кто его имя носит… Недавние погромы на Украине превзошли своими ужасающими размерами все избиения, бывшие до сих пор в истории". Он взял в руки афишу о моей лекции и стал читать программу: "Ключ к разрешению еврейского вопроса… Ключ? О, кажется сам Бог его потерял". Когда мы прощались, Яков Мазе сказал: "Да благословит Вас Тот, во имя Которого Вы идете к людям".
Марцинковского сменил на трибуне писатель-толстовец Иван Горбунов-Посадов. Оратор призывал отбросить национальные предрассудки, ведь все люди — творения Единого Бога. — Христиане — толстовцы вполне солидарны с лектором, хотя мы и не разделяем веры в Божественность Христа, – сказал Горбунов-Посадов напоследок.
Павлов, сидевший по обыкновению, на первом ряду, энергично поднялся и попросил слова. Ему разрешили подняться на сцену. Седобородый коренастый старец с блестящими темными глазами предстал перед слушателями как посланец иных миров, как древний пророк, глашатай Божьей Истины.
— Я уважаю вас друзья-толстовцы, за вашу любовь к добру и правде. Но вы глубоко заблуждаетесь, отвергая Божественность Иисуса Христа, — твердым голосом заговорил Павлов. — Евангелисты свидетельствуют о том, что апостол Петр исповедовал Его Божество, а когда иудейский первосвященник спросил Иисуса: "Ты ли — Христос, Сын Благословенного?" Иисус сказал: "Я, и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных". Первосвященник признал такие слова богохульством и вместе с другими судьями осудил Иисуса на смерть. Можно ли считать себя христианами, не признавая Христа своим Господом и Спасителем?
Об участии Василия Гурьевича на лекционных дискуссиях Марцинковский впоследствии упомянул в мемуарах "Записки верующего". "Известный поборник баптизма в России Павлов В.Г. всегда говорил добродушным тоном, но очень ясно и определенно", — так охарактеризовал своего добровольного помощника Владимир Филимонович.
С толстовцами Павлов часто беседовал на квартире сына. Василий Гурьевич никогда не уклонялся от переговоров с верующими иных исповеданий. Толстовцы утверждали, что учение о трех Богах, о Троице создала Церковь и потом, якобы, обожествила Христа, хотя Он сам себя не обожествлял. "В этом вопросе я чувствую больше родства с православными христианами", — заявлял Павлов, опираясь на слово Евангелия о явлении Бога в трех лицах и Божественной природе Христа.
Неоднократно посещал Василий Гурьевич и кружки Марцинковского, образованные в Москве среди студенчества и интеллигенции. На этих встречах молодые люди изучали Слово Божие и толковали о необходимости возрождения Православной Церкви.
Вторая баптистская церковь на Серпуховской площади в период становления тоже находилась под духовным попечением Павлова. "Руководил собранием на Серпуховке. После богослужения имел беседу со слушателями по разным интересовавшим их вопросам, причем один мой собеседник, молодой человек, высказал, что он из моей проповеди убедился в пустоте своей жизни", — гласит запись в дневнике от 31 декабря 1919 года.
Спасти хотя бы одну душу от духовной гибели, — что может быть радостнее для пастыря и проповедника?
На полувековом рубеже
"Они и в Старости плодовиты, сочны и свежи".
Пс.91, 15.
Обстановку в стране начала двадцатых годов Павлов обрисовал предельно скупыми дневниковыми строчками. Видимо, количество слов убывает с нарастанием трудностей. За немногословными заметками встает страдальческий облик России, истерзанной гражданской войной, разрухой и голодом. "Обедал у Дроздовых, они дали нам муки и пшена, так как у нас недостача хлеба, — записывает Павлов 4 января. — Вассианов Леонид дал тоже кусок хлеба и сухарей. Ходили пешком в Серпуховской молитвенный зал".
После тяжелых потрясений умирает один из членов баптистской общины Григорий Бакланов. Он был арестован ЧК и попал в концлагерь за то, что торговал брюками на Сухаревском рынке. Не выдержав тюремных условий, Бакланов через год скончался. Разбитая горем вдова Бакланова благодарила Павлова за богослужения на квартире и утешительные проповеди.
Неожиданный подарок пришел в Москву из Оренбурга. Тамошняя община собрала несколько мешков пшеницы для бедствующих от голода столичных единоверцев. Но как только груз оказался в стенах молитвенного дома, помещение моментально опечатали местные власти. В дни дознания и обследования законности доставки продовольствия верующих приютила в своем зале Армия Спасения.
Среди Московских баптистов можно было часто видеть гостей из других городов. Приезжие братья и сестры делились своими бедами и горестями. Петроградский проповедник Иван Яковлевич Урлауб рассказывал о своих злоключениях в Ивановском концлагере. Больше года он пробыл там в качестве заложника.
По церквам Москвы носились страшные слухи о зверских убийствах христиан на Украине. От рук махновцев погибли члены палаточной миссии: два проповедника и три диакониссы.
К весне появилась возможность для проведения христианских съездов и конференций. Вновь возобновились попытки к сближению двух догматически родственных течений: баптистов и евангельских христиан. Этой теме были посвящены совместные съезды, проходившие в Москве с 27 мая по 6 июня 1920 года. Еще на полгода раньше Временный общий совет приступил к изданию уникального журнала "Братский Союз", на титульном листе которого одна рука крепко сжимала два жезла, рядом были начертаны слова из книги пророка Иезекииля: "И сложи их у себя один с другим в один жезл, чтобы в руке твоей были одно".
Участники съезда долго не могли выбрать взаимоприемлемое название для нового христианского объединения. Союз евангельских христиан и баптистов, союз крещенных по вере евангельских христиан, союз первых христиан — такие предложения поступали с обеих сторон. Наконец, остановились на первом, все решили, пусть будет "Союз евангельских христиан и баптистов".
Уже поздним вечером 3 июня собрание Московского съезда достигло наивысшего оживления. Зал огласился молитвами благодарения и радостным пением. Глаза у всех блестели от слез умиления. Делегаты, взявшись за руки, восторженно пели гимн "За евангельскую веру".