Терри знал, что одной из причин, по которой его приняли на работу, был его внешний вид. Он одевался в стиле фильма 1954 года — «В порту», стиля, который вновь входил в моду. Музыка вновь становилась жестче. Так он и стоял в то утро, с пластинкой «Би-боп делюкс» в руках, ярко-алым лицом и жгучим чувством стыда. Он бы и внимания не обратил на их смешки, если бы эти люди для него ничего не значили. Но среди них были те, перед чьим талантом Терри преклонялся. И они над ним смеялись. Он казался им смешным!
Терри мечтал об этой работе, и он ее получил. Руководство «Газеты», отчаянно искавшее молодых журналистов, откликнулось на его четко сформулированные и аккуратно напечатанные соображения о новом альбоме Брюса Спрингстина и рецензию на сингл от «Рэт скэбиз» (удачное сочетание старой и новой музыкальных школ). Терри пригласили в офис, где он познакомился с Кевином Уайтом — ультрамодным редактором, который практически собственными руками вылепил «Газету». Уайт был явно впечатлен тем фактом, что Терри успел побывать на концертах многих групп нового времени. Кроме того, ему понравилось то, как выглядел Терри, — тот пришел на собеседование в дешевой кожаной куртке и с легким налетом модной усталости. Еще бы — ведь он пришел туда сразу же после ночной смены на заводе!
Терри взяли стажером на должность журналиста. Он должен был писать рецензии на новые синглы, которые только начинали появляться в записи, — на новую музыку, которую ни один из штатных журналистов не любил и не понимал. Но, как оказалось, все самое сложное еще впереди.
Одна из бывших девушек порвала с ним прямо у входа в закусочную «Уимпи», поэтому Терри считал, что знает женщин. Однажды он выкурил косяк гигантских размеров, поэтому считал, что знает толк в наркотиках. И когда-то бросил школу, получив место на заводе по производству джина — чисто временно, пока не станет известным во всем мире журналистом, — поэтому считат, что знает жизнь. Но вскоре Терри обнаружил, что на самом деле ничего не знает.
Тот кошмарный первый день. Когда он не знал, что сказать. Он — юноша который всегда любил читать и умел выражать свои мысли, — он будто лишился дара речи. Терри не умел говорить так, как бывалые сотрудники «Газеты», — с неистребимым цинизмом, издевательской иронией, которая возвышала их над всем миром. Он чувствовал, что может писать не хуже любого из них — за исключением разве что Скипа Джонса, — но он не был знаком с их правилами. Откуда ему было знать, что пластинки оставляют себе? До тех пор ему всегда приходилось подолгу копить деньги, чтобы купить себе какую-нибудь пластинку.
Все говорили на языке, которого он не понимал. Ему предстояло многому научиться. Может, даже слишком многому. Терри не знал, удастся ли ему когда-нибудь стать таким же, как они. А потом впервые увидел Мисти. И потерял почву под ногами — в прямом и переносном смыслах.
Один из старших журналистов проводил Терри на его рабочее место, по соседству с Леоном Пеком и Рэем Кили, другими новыми сотрудниками «Газеты». Ни того ни другого в тот день на месте не было: Рэй уехал на пресс-конференцию группы «Флитвуд мэк» куда-то в Уэст-Энд, а Леон — в гастрольный тур с Нильсом Лонгфреном. В ожидании того, пока ему скажут, что делать, Терри изучал печатную машинку и заглядывал в пустые ящики письменного стола. А затем вдруг услышал деловой и уверенный женский голос, объясняющий что-то графическому редактору, и забрался с ногами на стол, чтобы посмотреть на обладательницу этого голоса.
Офис был поделен с помощью серых двухметровых перегородок на индивидуальные отсеки, что придавало ему сходство с запутанным лабиринтом. Но если залезть на стол, можно было смотреть поверх перегородок. Через несколько перегородок от своего отсека Терри увидел ее. Она была просто ослепительна, хотя он и не мог понять почему. Вероятно, это имело какое-то отношение к ее манере держать себя. Тогда он впервые почувствовал безумное желание.
— Я стремлюсь передать ощущение абсолютной пустоты и тишины, — говорила она редактору. — Как на снимках Жерара Маланга.
Она снимала «Бони Эм».
Мисти с редактором склонились над ее обзорными листами. Терри никогда прежде не видел обзорных листов — это были листы глянцевой черной бумаги с сеткой крошечных кадров. Они обводили понравившиеся кадры красным маркером, пока не выбрали один-единственный, поставив рядом с ним крестик. Как поцелуй, подумал Терри, уже успев отчаяться и потерять всякую надежду. Эта девушка играла в другой лиге…