— Что будешь делать ты? Дальше мир охранять и спасать? — алкоголь и правда, как вода из-под крана. Но и без него во рту очень горько. Как микстура, которую пьешь изо дня в день много лет, и вкус которой уже никогда не забудешь, не перебьешь, не сотрешь.
— Есть местечко в Гренландии под названием Тинитекилаак. Там живет человек сто, может меньше. Зимой его от остального мира отрезает огромными пластами льда. И кажется, будто остался один во вселенной. Если у нас… когда мы отменим щелчок, заберу туда Баки, будем рыбу удить и гулять в ледниках. Может быть, плавать наперегонки в ледяных водах фьорда.
— Что за патологическая тяга ко льдам, Роджерс? Посттравматический синдром? Впрочем… все это звучит, как неплохой такой план послать нахер весь мир.
— Так и есть. Если… когда все получится. Мы справимся, Тони. Мы должны попытаться.
— Какую цену ни пришлось б заплатить…
В полнейшей тишине опустошат еще половину бутылки. Вот только алкоголь не берет. Может, правда вода?
— Давай подремлем что ли, Капитан Сосулька. Завтра будет нелегкий денек.
*
Это происходит внезапно. Как и пять лет назад — по щелчку. Стайлза ноги не держат, и приходится, оперевшись о стену, потихоньку сползти на асфальт. Солнце прицельно выжигает дыру на затылке. У Стайлза слезятся глаза. Все новые и новые люди появляются ниоткуда. Возвращаются из небытия.
— У тебя получилось…
Пальцами — в разряженный сенсор. Черт, как всегда. Из Триполи до Нью-Йорка неблизко. Через Атлантику и половину планеты. Ведь ерунда — часов десять. Может, чуть больше. В аэропорту “Митига” наследника империи Старка [личину Митча он сбросит в дороге, ни к чему нервировать Хэппи] уже ждет самолет. Сверхзвуковой — разработка Stark Industries, конечно.
“А Стюарт… он ведь гений — в отца… еще придумает столько…глядишь, изобретет телепорт, что будет работать не от магии, как у Локи-прохвоста, а от вполне себе земных механизмов”
Под ребрами, где так давно леденел кусок мертвой мышцы, как будто раскрывается что-то. Тепло. У него руки трясутся, когда пытается прикурить. Он курит вот уже пять лет. От мысли: “Стюарт будет ворчать”, — становится хорошо.
Очень хочется плакать.
*
— Стайлз, мы взлетаем, — доносится из кабины как-то глухо и сипло. Он там что ли ревел? Во дает.
— Окей. Связи с отцом так и нет?
— Недоступен.
В горле холодок, как от ментоловых сигарет.
Отец, ты вернул… но и сам ведь… вернулся?
— Хэппи, пробуй еще.
— Хорошо… тут из дома звонок… но… там ведь сейчас никого.
— Дубина ты, это же Стю!
Стайлз видит свои мокрые руки. Почему-то пальцы двоятся. Их будто все двадцать сразу. Смешно… Стюарт точно будет смеяться.
*
— Стюарт?! Ты дома? Где же ты, Стю?!
Двери в дом выносит с ноги не заперто, благо, проверяет комнаты одну за другой, заглядывает даже в кладовую. Вверх по лестнице тяжелей с каждым шагом, как будто ботинки враз налились вдруг свинцом. Как будто сила тяжести утроилась за секунду, и продолжает расти.
Стюарт, нет…
Тот звонок в самолете сорвался — еще бы, на линиях такой перегруз. Но ведь не могли все вернуться, а Стюарт…
— Стайлз? — тихо-тихо, робким мышонком.
И сразу — неподъемная ноша с плеч. Спасибо, отец… Господи, просто спасибо!
Вот только… чего он тут сидит в темноте?
— Стю! Господибоже… мой Стюарт…
С разлету — в охапку, прижмет. Подхватывает на руки и целует-целует-целует. Жмурящиеся глаза и мокрые стрелки ресниц. Еще влажные и он тоже плакал? скулы. И губы… губы… мой Стю.
— Стайлз это… ты? — растерянно, потерянно даже. — Я ничего не понимаю… мы на диване сидели, и по телеку еще что-то тупое крутили. Потом голова закружилась, и я… я потерял сознание? Стайлз? Что-то случилось? Ты выглядишь, как…
Пять лет, что оставили след на лице и подчистую выскребли душу. Пять лет для Стайлза, для Стю — один только миг. И как объяснить, что близнец внезапно тал старше?
— … а где папа? И Питер…
Снова этот треклятый паук. В груди тяжело шевелится что-то. Темное, грузное, злое.
— Стю, я не знаю. Мне столько надо тебе рассказать. Иди же ко мне…
— Может сядем на кухне? Кажется, съел бы слона… поможешь очки мне найти? Может, куда-то под диван завалились? Я проснулся и свалился с него.
И чуть по дуге его обходит с опаской.
Куда же ты, Стю? Куда… ты же мой…
Стюарт уже уткнулся в телефон и строчит. Имя абонента — Питер, мать его, Паркер.
*
— Пять лет? — Стю безостановочно губы кусает, греет ладони о кружку с латте.
Стайлз его не касается больше: каждый раз брат испуганно шарахается, как от чудовища из детской сказки или от какого маньяка. Это не то, чтобы дико… это просто никак. Как шагнуть с борта корабля в пустоту без скафандра и остаться между звезд. Навсегда.
— Как же ты… и папа? А Питер? Он тоже?..
— Не знаю. Наверное, и он вернулся назад. Тони… отцу не могу дозвониться, как будто он где-то не здесь. Ты же знаешь его… в прошлый раз они схлестнулись с Таносом на Титане. Это черт знает за сколько тысяч световых лет от Земли.
— Вау! Другие планеты и космос! А я все, как бездарь, проспал… — он упорно называет то небытие то сном, то каким-то “провалом”.
Сейчас у него лицо восторгом горит. Он, кажется, готов задать сто миллионов вопросов всего за минуту. Стю здесь, он вернулся домой, он живой. Все остальное… они справятся как-то. Немного времени, и…
Так некстати открывается дверь. На пороге — проклятый Паук в своем навороченном супер-трико. Выпендрежник. Какая-то бледная Пеппер, заболела поди? И Хэппи, похудел или сделался меньше вдруг ростом. Мнущийся с ноги на ногу Кэп — почему-то за руку с Зимним солдатом, как будто пальцы сплели и склеили намертво. За их силуэтами на крыльце угадывается толпа незнакомцев, среди которых Ник Фьюри и потрепанный Локи зачем-то.
У Стайлза шумит в голове. Только не…
Блять, ну пожалуйста.
Только не снова.
— Питер, — Стю подрывается к другу, в упор не замечая других. Стю… он пока что не понял. — Пит, ты прикинь, что тут приключилось! Скачок во времени вперед на пять лет. Для половины планеты… вселенной! Мне Стайлз рассказал… ты гляди, а мы с ним теперь только немножко похожи… Пит… почему ты молчишь?
— Стюарт, я…
И поднимает воспаленные глаза на уже-старшего брата.
— Стайлз. Я не сумел, он решил это сам. Я не успел попытаться хотя бы…
Крик такой громкий. Кто же это кричит? Почему вдруг Стюарт с таким ужасом смотрит? Руки тянутся со всех сторон, как клешни. Отрубить бы самурайским мечом каждую нахрен. Комната качается, и стены вздуваются пузырями. Хэппи рыдает, как ребенок, навзрыд.
Он хочет спросить: “Что за цирк, что вообще происходит?”
Он мечтает, чтобы они умерли все, оставили их со Стю и с папой в покое.
*
— Он надел перчатку. Стюарт, он… Тони… больше бы никто не успел. Один только шанс, и он пожертвовал жизнью, иначе Танос бы снова… но теперь просто всех. Он — настоящий герой. Прости, я не справился, Стюарт. Подвел. Как теперь… дальше, зная, что он не вернется?
Не Человек-паук, не супергерой — обычный пацан. Рыдает, уткнувшись младшему Старку в шею куда-то и так больно руками сдавив, почти ни вдохнуть.
— Он сделал это для тебя и меня, и для других триллионов на всех обитаемых мирах нашей вселенной. Он хотел бы, чтобы мы крепились и жили. Слышишь, Пит? Иначе зачем это все?
Руки перебирают спутанные светлые пряди, отводят аккуратно с лица. Губы утешающе тронут макушку, и Питер всхлипнет, сжимая сильнее, почти дробя не укрепленные супер-силою кости.
Стайлз тихо постоит на пороге, сжимая кулаки и желваками играя. Потом кивнет, соглашаясь с чем-то в своей голове. И без единого звука прикроет двери, оставляя мальчишек вдвоем.
Может это и было правильным?
Еще в самом начале.
*
Ночью — ветер через окно ледяной. Как будто циклон добрался с Антарктики, притаился снаружи, за створкой и дышит. Стайлз сбрасывает одеяло на пол. Если к утру он превратится в ледышку, может быть, боль куда-то уйдет. Насовсем. Если он крепко-крепко уснет… так, что остановится сердце. Можно просто ведь никогда не проснуться. Уйти, не мешать…