- Что к своей Шишкиной не идёшь? - Сторис не думал кого-то встретить в коридоре, начинать с кем-то болтовню не хотелось.
- У них братство народов, - неохотно проговорил Яковлев, - пригласила в номер поляка Рожу, наверное, о второй мировой поговорить. Обломался походу сегодня мой люкс.
- Можешь пойти ко мне, - предложил Сторис, - я всё равно сегодня спать не собираюсь.
- Да я уж тут, - он не знал куда идти, а Сторис не мог его ни судить, ни спасать. Тут не имело пространства и времени, он не знал, знаком ли уже с Полиной или прошлое только показалось ему, вильнуло хвостом, взметнуло морозную городскую пыль и истаяло, ничего не оставив на память.
Он набрал номер. Длинный гудок. Потом ничего. Тишина в опустошающем телефоне. Длинный гудок, переломленный на выдохе. Это... я. И сам он был пуст, глух и бессвязен, имя потерялось в нём, отрывочные звуки шуршали в телефоне вместе с гудками. В окно в холле колотился мир, оглушая чёрными крыльями, то скрывая огромный город внизу, то даря ему новые очертания. Чёрт, такая красивая картинка, а сутки кончились, бросилось ему в голову, сейчас же всё пропадёт. Он опять рухнет без движения в кресло, а очнётся в кинотеатре на продавленном сиденьи, чтобы ещё раз взглянуть в свои молодые глаза.
3.
На экране плясали кадры с семинаров. Вчера они официально познакомились с руководителями и друг с другом. Было собрание паратовцев, они решили, кого будут обсуждать сегодня.
- По трое на распятие, - потирал ладони Бессмертный, - готовьтесь, начинаем как в расписании в десять.
- Ну чооо так, - сопела сонюшка Гриневицкая, - а если я малость припоздаю?
- Опаздывать можно, - пряча улыбку в бороде, проговорил Паратов, - но надо приходить вовремя.
Сегодня они собрались в каминном зале библиотеки даже раньше срока, наскоро смахнув со столов в кафешке безвкусный завтрак. Здесь действительно горел камин, если сощуриться, можно и не заметить что электрический, на круглом столике разложены были рукописи, видимо Паратов уже наведывался сюда, несколько последних изданий "Сермяжной правды" словно случайно затерялись среди распечаток.
Окна библиотеки выходили прямо в парк, он заметил, что почти все залы, где собирались другие семинары, выходят на Любас, шумливую многоголосую магистраль, а им повезло. Пушистые ели тянулись к огню, на одной ещё переливался новогодний дождик, улыбался мягонький со вспоротым животом мишка, и чернела на макушке потускневшая звезда.
- Отношу себя к школе зрелого инфантилизма, - бархатный стул в первом ряду занимал коротенький, будто бы миниатюрный мужичонок в синих штанишках на помочах.
- Что есть такая школа? - удивлялся Паратов, незаметно вошедший в зал, - не слышал.
- Есть, - кивал головой лилипут, - сейчас в сети всё можно найти. Я вам напишу ссылочку.
- Может, свечи зажжём? - предложил Сторис, заметив в углу изящные (посеребрённые?) подсвечники, - хотя бы когда стемнеет.
- А ты думаешь, здесь до темноты дожить? - Калерия всю ночь вместе с Кульковой, Аскарбиной и другими девчонками гадала, потому её уже свечи не привлекали, даже от зеркала она отстранилась. Что-то выжженное, жёлто-чёрное, угадывалось в её глазах, будущее оказывалось неуловимым и лететь на пламя свечи отказывалось.
- Мы вечерами будем собираться, если поймём, что не успеваем в срок обсудить кого-то, - оглядел всех семинарцев Паратов, - или если у кого появится актуальная тема для разговора. Мне сказали, сюда можно приходить в любое удобное время. Вот тогда свечи будут к месту.
- Это гений, но как бы это сказать... Не мой гений, - лилипут с красными ладошками шептал Стукову коротенькие отрывистые фразы. - Его "Правда" с моей не сходится.
В твоём романе должны быть лилипуты, - толкнул Сториса Бессмертный, - лица нетрадиционной сексуальной ориентации, зожники, феминистки, малые народы России, инвалиды, веганы, спортсмены, полицейские, чиновники. И котики. Обязательно должно быть много котиков.
- Бульбулязкин-то совсем не приедет, - вздохнул православный блогер, сидевший позади, - он бы меня справедливо оценил, прошлый раз он за мои "Смиренные сцены" стипушку присудил.
- Говорят, что знаменитый писатель, автор романов "Поп" и "Глагол" борется с раком, - почесался лилипут.
- Ааа брехня это всё, - отмахнулся Николай. - Стоит только журналюгам упустить кого из прицелов телекамер, они начинают ему интересную биографию придумывать. А мы и рады. Хоть так нас прочтут.
- Про тебя придумывали? - поинтересовался Сторис, смахнув тяжёлую ленивую библиотечную муху. - Будто ты уже умер.
- Сколько раз, - небрежно процедил Николай, - готовься, началась процедура знакомства. Ща нас всех разоблачат.
- Будем вынимать имена из шляпы? - про то, что они знакомились вчера, Стуков забыл. Но видимо, все были не прочь познакомиться ещё раз, подобно Сухарю, отмечающему каждую встречу. Я слепой лис, рождённый от бешеной мамки, хочу прозреть, но знаю, что тогда буду кусать всех подряд.
Рядом сидел узкоглазый то ли бурят, то ли тунгус, который рассказывал о себе, повернувшись не к Паратову, а к Сторису.
- Карасук устал, - улыбался он, показывая на свою ладонь, - очень-очень писать устал.
- Он вообще неграмотен, - шепнул Стуков, муха тяжело, однообразно жужжала над ним. - Ни бэ, ни мэ, ни кукуреку.
- А как же он рассказы пишет? - удивился Сторис.
- Надиктовывает, наверно, - пожал плечами Стуков - тут важна рядом баба, чтоб пьяные вопли твои разбирала да чтоб утром с похмелюги рассолу нацедила. Божьей росы - ха-ха. Мне вот такая не встретилась.