- Винтовка - это праздник, - на койках вовсю галдели, курили сигарету, кто-то пустил косячок по кругу. Он кашлянул, ощутил вкус губной помады, горькой бумаги с обрывками слов, ничего не пришло к нему, всё лишнее тоже осталось с ним. Киношному Сторису, похоже, хотелось затянуться ещё, даже пальцы, тощие, напряжённые, пытались нащупать косячок. Вот ты и попробовал, парень. Приятно? Хотя сам он точно помнил, что сигарета досталась ему только раз. Глаза бегали по залу, пытаясь найти Юльку среди зрителей, но её не было. Люди превратились в тёмные однообразные фигуры, исчезающие совсем, вытесненные хрен пойми какими гениальными писателями из тринадцатого номера.
- Самое главное нам здесь обрести плоть. Все смыслы прямые, допущения больше не принимаются, скидки на вариативность тоже, - Самолётов посмотрел на него, улыбнулся, будто знал всю жизнь, но не решался познакомиться лично, - роман про литсеминар?
- Про него, - руки, ожидающие новых пожатий, опустились, - не думал, что ты читал.
- Смело, смело, - Самолётов зацепился взглядом за него, будто сделал фотоснимок на память, - но нас же много. Кого-то непременно обидишь, не раскроешь, упомянешь, а потом забудешь. Вроде и есть, скажем, дядь Вася, а ты его попробуй тут среди нас различи.
- Бабушка, когда читала Сагу о Форсайтах, выписывала себе на бумажку имена героев, чтобы не путаться, - печальная улыбка кольнула их массовое ржанье, путалась под ногами у непристойного смеха, - вот и я советую, когда мой роман будете читать - выписывайте.
- Многие здесь писать разучились, голосовыми сообщениями балуются, - вмешался нахальный бородатый парень в футболке с Че Геварой и жёваных дырявых джинсах. Его звали Харлампий Шустов, - только свою подпись и могут поставить под издательским предложением. Народ у нас обидчивый, узнает в каком-нибудь алкаше себя, потом не отмоешься.
- Что теперь уже говорить, - равнодушно развёл руками Сторис, - роман выложен, обижайтесь.
- Это наш человек, Гришка! - закивал головой Бессмертный, - его бы ещё раньше отобрали, да он Москву не любит, вот дождался голодного года, когда денег у организаторов ни хрена и потому в Гориславле нас собрали, приехал и выстрелит, чёрт возьми!
- Ну и правильно, что не любит, там пахать надо, на чуйства уже времени не остаётся, - вдохнул переметчивый дым Самолётов. - в Москве и семинары проходят по- быстрому. Как здесь будет, мы сейчас и решаем. Гришка Гудалов местный, он все здешние достопримечательности знает. Завтра он устраивает неофициальную экскурсию. Ты с нами?
Сторис кивнул.
- Нас здесь надолго запомнят, - уверенно проговорил Бессмертный, - наверняка и не позовут больше. Но мы должны в эту неделю семь жизней вместить. Чтоб не ныть потом о том, что не успели, не увидели ни хрена.
- Вайбер и воцап, кто новенькие, - сделал лайковую улыбочку Бабин, подняв свой телефон, словно пылающий факел.
- Не материтесь, - оборвал Харлампий Шустов, дикое смугловатое лицо его напряглось, в бороде затерялись бусины слюны, - чтоб я не слышал этих словечек. Я их не понимаю. Говорите по-русски!
- Да, у него и смартфона нет, - закивал в сторону Харлампия Бессмертный, - как он камрадов своих собирает - ума не приложу.
- Трублю в рог, свищу соловьём разбойником, бью в колокола, ударяю в набат, объявляю воздушную тревогу - всё ради любимого дела, - Шустов подмигнул Сторису, чёрный вороний глаз упадал в народную гущу, - не жалея даже жалости своей, как там боцман говорил?
Сторис не знал, что это за боцман и как он говорил. Потому слова его пристыли к нёбу, говорить не хотелось. И таких молчунов в номере было много, и зачем они припёрлись? Помолчать-то в тишине всегда приятней. Вот что Мика тут забыл? Ну да, он сам его позвал. Но ведь можно незаметно улизнуть, навести в номере порядок, вербу в стакан с водой поставить.
Взгляд зацепился за ещё одного молчуна, смахивающего капли пота покрывалом. Он таился в тени, в тёмном углу на полу, привалясь к ножке кровати. Неохотно бросил, что зовут его Аким Яковлев.
- Он не попал на этот форум, а повстречаться ведь со всеми хочется. Ты поймёшь, когда тебя прокатят пару раз подряд. Кто-то тут и к девушке едет, и с мастером вживую повидаться, - объяснял Самолётов, тыча пятернёй кому-нибудь в лицо, сбивая лёгкие необязательные фразы, - случится год, меня не возьмут, тоже поселюсь у кого-нибудь под кроватью. Люблю вас, черти!
- Может, ему одеяло нужно, - встрял Мика, в выпуклых глазах его промелькнули искорки, - у нас есть запасное.
- Да сама Екатерина не почивала на таких тюфяках! - расхохотался Стуков, Мика мог бы гордиться, что слова его здесь за кого-то зацепились, - Наш Акимушка спит в номере люкс, я там был, облизывался долго. Полусонная такая деваха, она из Германии, ей отдельный люкс выделили.
- Шишкина, - представил её Акимушка, обращаясь к Мике, - знакомься, может, повезёт и в Германию поедешь жить.
- Шишигина, - обиженно поморщилась немка, презрение выцветило её и без того светло-голубые глаза, добралось до практичной, причёсанной души. Что-то было в этой Шишкиной случайное, стирающееся сразу же, как только упускал её из виду. "Даже она здесь, - поморщился Сторис, - а Юльки нету".
- А не всё равно? - подмигнул Сторису Шустов, - Сколько камрадов не прошло, а она здесь. Иностранцам особые привилегии, только чтоб они в своих странах о семинаре болтали.
- Людвиг Ван Пушкин, - ткнул в гущу тел Гришка, - самый главный наш иностранец, хотя и русский.
- Людочка, - отрекомендовался полноватый с красивыми карими глазами парень, - Полным не надо. Достало.
- Голосина-то от бога! - тыкал на него толстым бородавчатым пальцем Бессмертный, - Играл некоторое время в группе "Канцелярские принадлежности". Приходи к нам в семнадцатую потом, мы от него водку спрячем, послушаешь, как голосить будет!