- Я чувствую, что они окажутся в надёжных руках.
- У моей мамы не было молока, - между ног поднималось мужское, свежее, приходилось оберегать себя воспоминаниями и они рвались из него, иногда в словах его терялась связь, - приходилось жрать смеси, меня от них тошнило.
Давай, займись ей! Хватит молоть ерунду!
- Ты не можешь этого помнить, - проговорила Вика, он уже словно сроднился с её телом, каждый бугорок, каждая чёрточка стали осязаемыми, пальцы готовы были учиться читать знаки на женском теле, - тебе кажется, что ты это помнишь, этим некоторые подменяют свою реальную жизнь, даже когда вырастают.
- Мы лишь герои своих произведений, - отозвался он, - и часто погружаемся в раннее детство, чтоб показать, вот тогда то мы были идеальными, пока судьба-злодейка нас не поломала. И что ни год - уходим всё чаще, потому что делаем всё больше ошибок в настоящем.
- Ты не боишься, что не сможешь вернуться?
Он сам любил задавать этот вопрос. Но вернуться... куда?
- У меня ведь нет ни журнала, ни издательства, ни влияния. На что тебе я сдался? - не выдержал он, - Почему не Питкофф, не Малецкий, не Людочка? Я, между прочим, ущербный, спать ночами не могу, меня что-то поднимает и за собой зовёт, а тебе нужен покой.
- Ты заснёшь надолго, Моцарт, - устало проговорила девушка, словно бы самой себе.
- Пожар! Пожар! - кричали совсем близко, в коридоре и Сторис вздрогнул, понимая, что сейчас ему придётся всё же прикоснуться к Вике, поднять её и потащить вниз, чтобы она здесь не задохнулась.
У неё морщины на коже от пожара, потому что он тогда не смог её спасти.
Они выбегали, размахивая голосами. Кто горит? Кто себя поджёг? Толклись в коридоре, забывали ботинки и куртки. Округлившиеся глаза выпадывали из орбит. Рожа напился! Рожу поднять помогите!
- Это я так всех зову гулять. Точно выйдут! - выждав мхатовскую паузу, появился из тёмного угла Людочка, - А то задолбало уже в номерах сидеть!
Конечно, Людвиг никогда не был один в номере, но видимо и находиться вместе с девушкой тоже надоедает, если ничего к ней не чувствуешь.
Луна медленно заваливалась за Лысый холм, отчаянно пыталась показать желтоватый масляный бок, но время давило и прижимало и её, механически выгрызая каждую ночь по мягкому кусочку.
- Фольксваген Жук! - тыкал пальцем в строну проезжающей машины Жизнерадостный.
- Точно, жук, жу, жу, жу, - провожал уходящие автомобили Андрейчук, - когда-нибудь я стану большекрылым жуком и поднимусь над всеми этими безобразными тачками.
- У вас крутая тусовка, - восхищался Гришка, который, как и в первый день, показывал им все достопримечательности, - Не то что тот типчик, что год назад выступал в нашем концертном зале.
- Приезжал тут, начал всех поучать, - пояснил Бессмертный, - набухался, а пить не умеет, он заблевал весь хостел, всех наших стал называть графоманами, предлагал им дворы мести, камрады выволокли его на трассу за город да там и оставили в канаве. Ещё и копейки на обратную дорогу кинули.
- Они ещё и обоссали его, - безразлично проговорил Гудалов, - теперь, когда вижу петушину в нудных онлайн-трансляциях, думаю, а вспоминает ли он наш гостеприимный город? Ведь мы к нему - со всей душой, даже медаль придумали: Почётный гость Гориславля.
- Может, убьём кого-нибудь? - предложил Алтуфьевой Елдаков, - нас тогда точно запомнят здесь. Может, даже наградят.
Впереди, словно опытный полководец, шагал Людочка. Он чувствовал себя отлично.
- Эй, Подобед! К ноге! - девушка покорно опустилась на колени. Сумерки готовы были укрыть их от любопытного взгляда.
- Соси, соси, чтоб никто не видел, аа чёрт, тут какой-то проходной двор, - озирался по сторонам Людочка, - что это за город, ширинку не расстегнёшь.
- Чуть подальше заброшенный сортир есть, - вспомнил Гудалов, скользнул ядовитым взглядом, - дотерпите?
- Там ведь мост впереди? - неуверенно проговорил Маевский. Стуков разрешил ему отправиться в поход, посчитав, что с ними он будет в большей безопасности, чем один на своей верхотуре.
- Под этим мостом обычно гаш продают, - рассказал Гришка, - все об этом знают, но видно крыша там серьёзная.
- Мне страшно, - Мика мял в ладони бумажный шарик, видно это тоже помогало отвлекаться от мрачных мыслей.
- Где мы? - поинтересовался Бессмертный у Гудалова.
- Нижняя Волковка. Волков рынок.
- Чёрт, на другой берег надо, - метался по тротуару Елдаков, - Гудалов, может, поймать бомбилу.
- Ага, а платить ты ему чем будешь? Своими стихами?
- Елдаков! Сколько на твоих золотых? Может, ещё чё ходит?
- Я смогу, - прошептал Мика, но его никто не услышал. Ветер опустился на перила моста, сорвал звуки с его губ, опрокинулся в густую, непроглядную воду.
- А если он на мосту окочурится? - голос испуганно падал, подхваченный студёным воздухом. Казалось, Елдаков сам сейчас упадёт на трассу и затрясётся, соскользнут в реку ещё не приглаженные, сырые слова.
- Я смогу, - уже уверенней проговорил Мика, стараясь не смотреть в ускользающую тьму, пряча страх в салонах проезжающих машин. Руки его, сложенные крестом на груди, обхватили сухонькие плечи.