...девчонка, обычная местная, её в конце девяностых изнасиловали и убили...
Гудалов, показывающий измятое, выцветшее фото девочки-подростка, в честь которой потом назовут район.
- Здесь среди современных новостроек, храм древней архитектуры, - она рассказывала о городе не хуже Гудалова, и Сторис подумал, что останься она в живых, могла бы провести им экскурсию ничуть не хуже, - по утрам здесь девочки поют, ужасно нудное занятие.
- Тиска? - обратилась к ней деваха, сиплая, неуклюжая, поддерживающая вздутый живот.
- Чё, пузатая? - отозвалась Наташка, зацепив его нервным подрагивающим взглядом, - смотри, у меня тоже кавалер, рассказываю ему за город. Какой скромный, ещё даже и не приобнял.
- Серёга сказал, что подкараулит тебя, если ты ему не дашь, - охая, с придыханием проговорила беременяшка, - слова были похожи на шелестящую листву, легко сминались под шагами ветра.
- А идёт он, - отмахнулась Тислер, кудряшки на её большой, не по росту голове потрясывались, - пусть Волобуеву ебёт, она давалка ещё та.
Разметавшая белые, почти седые пряди пузатая, которой никак нельзя было дать тринадцать лет, охнула напоследок и пропала, лишь тусклый фонарь на мгновение дрогнул, заметая её след.
- Я теперь постоянно чувствую запах гари. Не знаю, может, это пройдёт, - он делился с ней воспоминаниями о пожаре, который, скорее всего, ещё не полыхал, может, даже спасённые им дети ещё не родились, - у меня волосы обгорели, хоть стричься не надо.
- Они потемнели, а значит, ты стал милашкой, - Натка тронула его почерневшую прядь, - чё ты меня собрался куда конкретно повести? Или так и будем на бульварчике сопли жевать?
Он боялся, что не найдёт дорогу. Переулки перетекали друг в друга, на более-менее оживлённую улицу выводить не хотели.
- А где здесь Любас?
- Кто? - удивлённо посмотрела на него девчонка.
Когда был построен Любас? Что ж он не спросил у Гудалова, мог бы хоть понять, чего ожидать от этого времени.
- Я хотел тебя познакомить с моими приятелями, - торопливо промычал Сторис, боясь, что скоро забудет их, ещё только пробующих изобретать новые слова, - они хорошие, правда, своеобразные немного. Харлампий Шустов - настоящий борец с системой. Аким Яковлев, готовый на бездомье ради компашки. Гриша Самолётов, готовый постоянно открывать что-то новое в литературе, Коля Бабин, современный Раскольников, снимает угол у какой-то бабки, Юлька...
- Подожди, - легонько оборвала его Наталка, а то он перечислил бы всех, - я сбегаю сюда в туалет, у меня в киношке тётка уборщицей. Можешь пока сделать свои дела на морозе, только не отморозься, а то у меня на тебя большие планы. Я быстро - туда-сюда.
Она исчезла, будто и не было, словно кинотеатр сожрал её, оставив запах сухих, обжигающих слов. Вернусь. На афише он увидел себя, лохматого, большерукого, готового обхватить земной шар. "Сторис". Ночной сеанс, начало в 0 00. Он дрогнул, понял, что Натка уже мертва, и двинулся к кинотеатру.
7.
Пошли титры. Благодарности всем знаменитым незнакомым спонсорам, губеру, писавшему рассказы в молодости, даже компании, производящей поп-корн. Не желая торчать в долгой очереди в гардероб, зрители начали расходиться. Уже не стесняясь, они таращились на него. Джейсон! Иисус! Распаренные глаза зрителей следят за ним, не, друзья, так нереально воскреснуть.
- На Джейсона ну реально пахож! - задержался у его кресла один из зрителей, обритый наголо с татуировкой козла возле уха, - А волосы специально опалил?
- На кого, - растерянная улыбка пробежала по его лицу, - я год съёмок фильма просмотрел.
- Мемасики, - лысик был готов расцеловать его, касались уха влажные губы с продетыми в каждую по кольцу, Сторис отодвинулся, вжался в свой ободранный трон, - не дёргайся, селфи, делаем селфи.
- Они ещё существуют? - он подумал, что пейджеры, например, исчезли довольно быстро, прежде, чем он успел даже пощупать хоть один.
- Настоящий Джейсон Вилл! - он сделал несколько кадров, щёлкнул языком, потом для верности нажал контрольный в голову.
- Кто это? - не выдержал он.
- Главная звезда фильма, - недоумённо уставился на него зритель, - ты на премьере что спал? Пошли, угостить Джейсон Вилла - долг каждого! Двигаем, тут недалеко народное кафе есть.
- Ну пошли, - отозвался он неохотно.
Тесная кафешка к счастью оказалась почти пустой. Он глядел на грязную доску, как в школе, вчерашние цены нарошно были перечёркнуты. Но он не знал, что здесь было вчера и на него не действовали восторги спутника по поводу бешеных скидок. Где космические корабли? Где расширенная версия Вселенной? Почему мне всё также тесно, как и во время блокады?
- Что ж это они о литсеминаре снимают? - не понимал Сторис, глотнув тёплого пива из кружки, - Слишком длинный фильм да ещё и в массовом прокате.
- У нас ничего не происходит, - пожал плечами лысик, - всё как-то обычно. И не сказать, что плохо, но скучно, а от скуки люди часто делают глупости. Вот тебе и появляется, как чёртик из табакерки, новый герой, ему хотят подражать, в честь него называют лялек, а он расхаживает, как ни в чём не бывало по кинотеатрам и горя ему мало.
Сторис вспомнил Шустова. Мечтал ли он переменить мир со скуки? Ведь икеи наверняка только расплодились, а правительственный канал - единственный из того, что показывают по телевизору.
- Я в сопливой юности даже сборник издал, - похвастался новый знакомый, - Здесь больше нет. Меня.
- Вот оно значит как. Хорошо, - что-то припоминалось. Не показанное в фильме, забытое, принадлежащее другому герою, - а я сейчас, получается, с кем говорю?