Глава вторая. 1936 год
…Русская свободная и независимая адвокатура, эта прекрасная вольная профессия, носительница идеалов правды и добра, превращена и выродилась в унизительное и отвратительное ремесло, подчас весьма опасное для честного адвоката.
Уже на пятой минуте игрок московского «Локомотива» Семенов прошел по правому флангу и мощно ударил под перекладину. Вратарь хозяев отбил мяч перед собой, и весеннее небо над стадионом «Динамо» едва не качнулось от облегченного выдоха ленинградских болельщиков. Однако в следующее мгновение левый инсайд Виктор Лавров, освободившийся от защитников, проскочил между ними в район одиннадцатиметровой отметки и пробил сильно низом мимо вратаря, не успевшего возвратиться на место.
Мяч влетел в сетку. Стадион застонал, как большое подстреленное животное, и молодой адвокат Сергей Владимирович Чесноков даже не сразу сообразил, что уже не сидит, а стоит в окружении зрителей, машет руками, хватается за голову и во весь голос выкрикивает какие-то неразборчивые слова.
Да что там — со своего почетного места вскочил даже сам товарищ Чудов, второй секретарь Ленинградского обкома партии и член ЦК ВКП(б), а за ним и охрана, и сопровождающие, и какая-то барышня, и даже милиционер в летней форме…
Это был самый первый гол в первом матче первого клубного чемпионата СССР по футболу.
Арбитр матча Богданов свистнул и махнул рукой. Игра возобновилась от ворот…
22 мая день выдался и простоял на редкость солнечный и теплый. Начало встречи назначили на семь часов, но на стадион народ пошел уже с пяти — конечно, в основном мужчины, но не только, многие по такому случаю были с семьями или с подругами. Небольшая трибуна стадиона «Динамо» могла вместить лишь примерно полторы тысячи из двенадцати тысяч болельщиков, так что остальные расположились прямо на земле, вокруг футбольного поля.
С первых минут в глаза бросалось очевидное различие в тактике противников. Футболисты московского «Локомотива» использовали длинные пасы и силовую игру, резкий выход на мяч и атаки на флангах. Динамовцы же предпочитали короткие, молниеносные передачи и не сразу сумели приспособиться к этой системе…
— Спички есть, товарищ? — обернулся к Сергею Владимировичу сосед.
— Не курю. Бросил. — Адвокат развел руками и отчего-то виновато улыбнулся.
Но сосед, кажется, даже не обратил на это внимания:
— Нет, ты видел? Видел, что они творят… куда? Чего это! Да чтоб его…
Сосед смял незажженную папиросу и выкрикнул изо всех сил:
— Судью на мыло!
Окружающие, впрочем, его не поддержали и, кажется, даже не поняли.
Сосед был заметно моложе Чеснокова, и определить по виду характер его занятий оказалось непросто: почти новые сапоги, брюки военного образца, косоворотка и пиджак. Так мог бы одеваться и счетовод из кооператива, и сознательный рабочий-металлист или даже налетчик, приехавший в Петроград на гастроли.
— Ну куда! Ну куда вы опять побежали-то?
Примерно через полчаса стало заметно, что гости из Москвы начинают уставать. Их напор ослабел, игра пошла ровнее, и белые фигуры динамовцев все чаще стали мелькать на половине поля красных.
Ответный гол хозяева забили, однако, только на тридцать третьей минуте. Светлов с ходу сделал короткую передачу, его товарищ по команде Барышев принял ее и нанес сильнейший удар левой ногой. Со скоростью пушечного ядра мяч влетел в сетку ворот «Локомотива».
Один — один! Стадион «Динамо» взорвался криком и аплодисментами:
— Даешь ворота!
— Го-о-ол!
— Мать твою, наконец-то… вот это по-нашему!
Перед самым концом первой половины матча игрок «Динамо» Федоров, оставшись незакрытым вблизи ворот гостей, забивает второй мяч.
Два — один! Ленинградские болельщики на стадионе ликовали.
— Нет, ты видел, как он его? Видел? Одного, второго! — Сосед по-дружески, совсем как старого знакомого, пихнул Сергея Владимировича в плечо. — Ну, все, теперь наши им накатают…