— Ну, там-то уж будьте спокойны, все пойдет, как положено, — заверил его собеседник, принадлежавший к политическому составу РККА. — Германский пролетариат только и ждет сигнала, чтобы навести порядок…
Кто-то тронул Сергея Владимировича за рукав:
— Гражданин…
Адвокат вздрогнул от неожиданности, однако ничего плохого не произошло. Обернувшись, он увидел протянутый кем-то из болельщиков бутерброд и походную стопку:
— Угоститесь?
— Спасибо, — смутился Чесноков. — Мне товарищ сейчас принесет, он пошел…
— Да пока что, пока принесет…
— Ну, будьте здоровы!
— И вам не хворать!
Любовь к футболу, как заметил давно уже Сергей Владимирович, объединяла порой совсем незнакомых людей и стирала социальные различия между ними. Это не имело ничего общего с классовой солидарностью или пролетарским интернационализмом, но, с его точки зрения, тоже было неплохо и правильно.
— Вот ты, брат, ловко устроился! Не успеешь отойти, а он уже закусывает…
Вернувшийся на свое место Степан принес четыре бутылки холодного пива и газетный сверток с вяленой корюшкой.
— Открывай, чего дожидаешься? — Он поставил две бутылки поближе к Сергею Владимировичу и развернул газету. — Давай-ка, поехали… за знакомство!
Как оказалось, Степан приехал в Ленинград из деревни не так давно и почти сразу устроился на работу в милицию, на должность агента уголовного розыска.
— А ты сам-то кем трудишься?
— Адвокатом, — улыбнулся Чесноков.
— Это как? — не поверил своим ушам Степан. — Что, преступников защищаешь?
— Случается. — Сергей Владимирович кивнул, отламывая голову у невской рыбки.
— Сам пошел?
— Да нет, распределился после вуза.
— Учебу, наверное, не тянул? — предположил новый знакомый. — Или происхождение подкачало?
— Нет, вроде бы… наоборот. Бросили в область, на укрепление кадров.
— Ну, тогда будь здоров! — Было видно, что сотрудник Рабоче-крестьянской красной милиции вполне искренне посочувствовал адвокату. — Не горюй! Отработаешь сколько положено и перейдешь куда-нибудь в прокуратуру или на худой конец к нам, в милицию… у нас тоже есть с высшим образованием.
— Будь здоров, Степан! Спасибо…
Сергей Владимирович не в первый раз сталкивался с подобным отношением окружающих к своей работе. Хотя сам он был зачислен в адвокатуру как раз в тот момент, когда время индивидуальной и частной адвокатской практики уже подходило к концу…
Вообще-то, частная практика запрещалась адвокатам — членам ВКП(б) еще с 1927 года, а спустя пять лет коллегия Наркомата юстиции и вовсе приняла Положение о коллективных защитниках, в соответствии с которым была закреплена новая организация работы адвокатуры. По всей стране создавались районные и городские коллективы защитников, которые действовали под руководством президиума областных коллегий, надзор за которыми осуществляли областные суды. Все поручения на оказание юридической помощи принимались теперь только через коллектив защитников, в кассу которого вносилось вознаграждение за помощь. И если раньше, до процесса коллективизации, переломавшего последние остатки старой России, многие адвокаты предпочитали состоять в коллегии защитников, имея при этом частную практику, такое стало в начале тридцатых годов уже невозможно. Чтобы принудить адвокатов к вступлению в созданные властями «юридические колхозы», использовались даже такие меры, как лишение частнопрактикующих адвокатов права выступать в судах и, наоборот, приравнивание адвокатов, вступивших в коллективы защитников, к рабочим и служащим с соответствующим снижением квартплаты и налогов.
Для оказания юридической помощи населению создавались консультации — прежде всего в рабочих районах и сельских местностях. Существовала так называемая «такса оплаты юридической помощи», довольно низкая. По ней клиенты разбивались на три категории в зависимости от их имущественного положения и получаемой зарплаты — до 150 рублей, до 250 рублей, до 500 рублей и выше. За написание кассационной жалобы для второй категории адвокат мог получить только пять рублей, хотя это был большой труд, требующий изучения дела.
Была еще и четвертая категория — «нетрудовой элемент». С этих лиц адвокат мог брать за свою работу столько, сколько захочет, то есть «по соглашению». Поэтому, когда клиент приходил за юридической помощью, он всегда старался «прибедниться» и умалчивал, что он имеет корову или кур, кормит кабана и продает сало или имеет огородик, которые дают ему втрое больше, чем его заработная плата. А защитник должен был, делая вид, что интересуется обстоятельствами дела, выявить также и эти источники его дохода, чтобы определить удельный вес посетителя. Затем он назначает ему гонорар за все виды «юридической помощи», то есть за выступление в первой инстанции, за написание кассационной жалобы, за выступление в кассационной инстанции, за подачу жалобы в порядке надзора. Может быть, дело будет выиграно в первой же инстанции и не потребуется кассации или жалобы в порядке надзора, но адвокат дает клиенту «гарантию», что проведет дело «во всех инстанциях». В своем кругу адвокаты называли это «молебен с акафистами». Без акафистов просто невыгодно было брать дело.