Хирург склонился над клавиатурой компьютера, внося в свои записи последние данные.
— Все, как ты предсказывал. Он настаивает на металлическом искусственном сердце.
— Между нами говоря, они лучше.
— Не так уж значительно. Их начали использовать раньше, вот и все. Мания иметь металлические сердца преследует людей с тех пор, как Металло стали гражданами. Людьми овладело дурацкое желание делать Металло из самих себя. Они тоскуют по силе и выносливости, которые ассоциируются у них с роботами.
— Все не так однозначно, док. Ты не работаешь с Металло, а я работаю, так что я лучше знаю. Последние двое, которые пришли для ремонта, попросили поставить им детали из волокнистого пластика.
— И получили их?
— Первому надо было заменить сухожилия, там невелика разница, металл или волокно. Другой хотел получить систему кровообращения или ее эквивалент. Я объяснил ему, что это возможно только в тех случаях, когда все тело сделано из волокнистого материала… Я полагаю, в конце концов все к этому и придет. Металло, которые, в сущности, не Металло, а существа из плоти и крови.
— И эта мысль не вызывает у тебя протеста?
— Почему бы и нет? На Земле сейчас существуют две разновидности интеллекта, и почему бы им не объединиться в одну? Пусть сближаются друг с другом, в конце концов их станет невозможно различить. Да и зачем их различать? Нужно взять лучшее, и тогда преимущества человека будут сочетаться с преимуществами робота.
— Получился бы гибрид. — Хирург был в ярости. — И он не объединил бы два вида, а представлял бы собой нечто совсем иное. Разве не логично предположить, что любое существо должно гордиться своей конструкцией и своими особенностями и не стремиться смешиваться ни с чем чужеродным? Зачем создавать помеси?
— Это речи сторонника сегрегации.
— Значит, я сторонник сегрегации. — В голосе хирурга звучала спокойная сила. — Я верю в соответствие своей природе. Не могу себе представить причину, по которой я бы согласился на изменение конструкции своего организма. Если бы какой-нибудь из органов требовал безусловной замены, я бы выбрал замену, наиболее близкую к оригиналу. Я — это я, вполне себя устраиваю и не желаю быть никем другим.
Хирург поставил последнюю точку в записях. Пора было готовиться к операции. Он поместил свои сильные руки в нагреватель и разогрел их докрасна, чтобы полностью простерилизовать. На протяжении всей своей пылкой речи он ни разу не повысил голоса, и его блестящее металлическое лицо оставалось, как всегда, непроницаемым.