– Господин регент, если мы будем стоять и сожалеть о содеянном, то народ снаружи начнет волноваться, почему так долго не хоронят Императора.
– Да, – Казимир кивнул.
Уже без подсказки Формоза он поднял с пола мертвого жреца и бросил его в огонь. Пламя зашипело и по склепу начал разноситься омерзительный запах жареной человеческой плоти. Огонь разгорался. Крик снаружи дал Казимиру понять, что люди увидели поднимающийся дым.
Ну вот и все, подумал Казимир, начинается мое правление. И тут же в голове зашептали ноб. «Убей… стража… огня…». Интересно, почему ноб называют Багала стражем огня?
Этель возвращалась к себе уже глубоко за полночь. Глаза болели, в кармане лежало письмо, скрепленное двумя печатями – печатью Императора Запада и печатью Лорда Востока. Содержание у этого документы было непритязательное:
«Этим Лорд Востока Мадог и Император Запада Лазарус III расторгают заключенный ранее союз против Короля Юга Эоганна».
Все! Две подписи, которые были виртуозно подделаны, и две совершенно подлинные печати. Казалось бы, ну сколько времени можно это писать? Минут пять-десять. Так нет же, Банар промурыжил ее почти два часа, придираясь к каждому слову. Нет, конечно, попутно они составляли сам черновик договора, который заключался в том, что Лазарь якобы помогает Мадогу с войной против Юга, а потом они делят Юг на две части. Несмотря на всю незатейливость такого документа, на правящую элиту Востока он должен был произвести весьма негативное впечатление: Юг уже много лет сохранял автономию лишь формально, разделить Юг фактически означало добровольно отдать кусок земли Западу. Вполне логично, что Мадог, лорд Востока, который добровольно отдает свою землю Лазарю, будет выглядеть не как самый психически здоровый человек. Собственно, их с Банаром расчет и строился на том, что Мадог, находясь в рассудке, не мог бы поставить подпись под таким договором. Стань этот документ достоянием гласности, и репутации лорда Востока будет нанесен смертельный удар. Должно было сработать, учитывая, что многие до сих пор считали, что трон Востока должен был занять Родор, а не Мадог. Получат свое. Делов-то. Этель же дождется, когда Капитан сообщит ей, что находится в безопасности, напишет этот договор от имени Лазаря на второй стороне листа, поставит печати, а потом просто исчезнет, растворится где-нибудь на бесконечном восточном побережье, а Канцлера поищут несколько лет, а потом и успокоятся.
– Капитан, у меня будет для вас срочное поручение, – Этель уже хотела открыть дверь в свои комнаты, когда заметила, что рядом с Капитаном стоит кто-то еще. Прищурившись, она узнала рясу морского монаха.
– Канцлер, вам просили передать, – Капитан протянул ей письмо.
Этель открыла его и быстро пробежала по нему глазами. Приглашение верховного настоятеля Морского ордена. Понятно, этикет. Этель вежливо улыбнулась и обратилась к монаху.
– Передайте господину настоятелю мои глубочайшие сожаления, я понимаю, какая честь мне оказана, но…
Тут ее взгляд зацепился за строчку. «Остров Мор». Остров Мор был главной святыней морских монахов, уединенное место, затерянное среди гряды скалистых островов, на одном из которых стоял первый и старейший Храм моря. Говорили, что Храм был построен еще до того, как началась письменная история, на стенах Храма были высечены первые морские законы, которым до сих пор неукоснительно следовали на Востоке. Этель чертыхнулась про себя. Проблем было три. Во-первых, она никогда не слышала, чтобы Мор разрешали посещать иностранцам, ей оказана высочайшая честь. Отказ будет означать оскорбление Морского ордена, которое по законам Востока карается смертной казнью. Вторая проблема: вряд ли подобное приглашение могло быть сделано без ведома лорда Мадога, а значит, просить его отменить это приглашение не имеет смысла, так же, как, впрочем, и обращаться за помощью к Банару, который в этом вопросе не имеет ни малейшей власти. Третья проблема, самая щекотливая: остров Мор запрещалось посещать женщинам. Господи, Мадог что над ней издевается? Прекрасно же знает, что она с Севера, носит морской крест и даже близко подойти не может к острову Мор.
Вторыми двумя проблемами в общем-то можно пренебречь как несущественными. Главная проблема – первая, неуважение Морского ордена карается смертной казнью.
– Пусть подождет, – Этель кивнула в сторону монаха и громко хлопнула дверью.
Она прислонилась к двери спиной и уставилась в одну точку. Что значит это приглашение?
Мадог хочет ее убить, Банар с радостью убил бы ее как только она напишет договор за Лазаря, Казимир хочет ее убить, Марта спит и видит, как Эльте болтается в петле, а тут пожалуйста – экскурсия по святым местам Востока. Этель вдруг замерла. Она поняла, что что-то упускает из виду.
«Чума идет с Юга вместе с южными рабами». «С Юга вернулся Хранитель Меча Казимир, голова которого наполнена весьма любопытными идеями». «Тогда из далекой южной пустыни пришли духи ноб, принявшие облик великанов с темными глазами». «Грядет страшная война». «Чума идет с юга вместе с южными рабами». А потом глаза великого конунга потемнели до черноты, и он стал великаном с черными глазами.
Этель моргнула.
Нужно было ехать на остров Мор. Она сама не понимала, зачем ей это нужно, особенно учитывая то, что с высокой степенью вероятности обратно она не вернется. Но нужно было ехать. И это было срочно. Как только она приняла для себя это решение, то напряжение сразу же отступило.
– Капитан, зайдите.
Она отошла от двери. Та тут же приоткрылась, и Капитан скользнул в комнату. Этель снова опустила глаза на приглашение. Отправляться нужно было рано утром. Тем лучше. Широкими шагами она отправилась в кабинет, Капитан пошел за ней. Свечи она зажигать не стала.
– Внимательно слушайте меня, – она говорила очень быстро. – Я отдам вам два документа, которые всегда должны быть при вас. И я отдам вам две печати, печать Меча и Имперскую. Вы сейчас же покинете Палладиум, вернетесь только в случае, если я сама вернусь. Если вы узнаете о моей смерти… – Этель запнулась. Что дальше? – Если вы узнаете о моей смерти, то можете распорядиться и печатями, и бумагами так, как вам будет угодно. Вам известно, что у меня есть завещание. Скорее всего, оно не будет иметь силы, так как Казимир лишит меня всего имущества – если еще этого не сделал. Вам известно, что написано в моем завещании?
– Да, Канцлер, – Этель увидела, как его глаза свернули в темноте.
– Я прошу вас сделать все возможное, чтобы лица, упомянутые в этом завещании, ни в чем не нуждались.
– Хорошо, Канцлер.
– Передайте монаху, что я с удовольствием приму приглашение Морского ордена.
Капитан кивнул и вышел. Этель посмотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, зажгла свечи, села за письменный стол и начала писать.
Через три часа Канцлер Эльте покинул Целлу в сопровождении морского монаха и десяти человек из своей личной охраны. Капитан наблюдал за отъезжающим экипажем из окна, в этот момент его взгляд был странно выразительным, чего никак нельзя было ожидать от этого человека. В его взгляде было что-то до странности похожее на страдание. А когда Канцлер скрылся из вида, его глаза загорелись злостью. Если бы в тот момент его увидела Эльнера, принцесса Юга, то ее бы поразило то, как выражение глаз Капитана похоже на то, с которым на нее смотрел Канцлер Эльте. Змея, готовая задушить жертву.
Канцлер неуверенно ступил в лодку, утлое суденышко закачалось, монах жестами показал, что Канцлеру нужно пройти в носовую часть, тот со вздохом подчинился. Канцлер сделал знак охране, но монах вдруг оттолкнул лодку от берега. Солдаты неуверенно замерли на берегу, Канцлер вопросительно посмотрел на монаха, тот скрестил руки в воздухе – нельзя.
– Все в порядке! – крикнул Канцлер. – Ждите меня здесь.
Он ожидал чего-то подобного. Монах сел на весла, лодка медленно уплывала в туман, через несколько минут берег исчез из виду, и они погрузились в молочную бездну.
Этель пыталась разглядеть хоть что-нибудь, но больше по привычке, а не потому, что хотела что-то увидеть. Она вспомнила, как маленькой девочкой однажды напросилась с отцом в море, тогда они попали в такой же туман. Отец сказал, что это дыхание Морского бога, но Этель была уверена, что их проглотило огромное морское чудовище, и пока они плыли к берегу на свет маяка, она высматривала огромные зубы, которые должны были разомкнуться перед тем, как они выберутся наружу. Как найдет дорогу монах в таком тумане? Этель знала ответ.