– Господи, когда же они уймутся!
Этель и Ильдор стояли рядом на самой границе земли Юга и земли Запада, глядя на дым, поднимающийся над тонким перешейком суши, который когда-то именовался Огненной землей.
– Запад был слаб, – заметил Ильдор.
– А я всегда говорила, что нужно стараться взять Восток, – фыркнула в ответ Этель.
Она перевела взгляд на огромную стену воды, которая с огромной скоростью неслась к Огненной земле. Морской бог стремился закрыть брешь, которая образовалась со смертью его незадачливого огненного брата. Этель вздохнула. Они с Ильдором стояли первыми, двое оставшихся в живых первородных, которые пережили тысячелетия войн и гонений. К сожалению, их осталось только двое. Когда Этель узнала об этом, то испытала такую скорбь, что на несколько мгновений покинула свое тело и поднялась высоко в воздух, туда, где день и ночь стирали свои границы и правили только холодные звезды. Там она закричала, так долго и пронзительно, что, должно быть, даже северные братья услышали ее зов. Но никто ей не ответил. Их осталось только двое, за века остальные пали, кто-то стал жертвой обмана, потому что стражи с неистовством фанатиков истребляли первых ноб, кто-то утратил последнюю надежду и навсегда слился с пустынным ветром. Только Ильдор продолжал ждать, уверенный в том, что однажды наступит момент, когда они смогут избавиться от своих старых хозяев навсегда. К сожалению, до этого момента дожили только двое из них. И вот теперь страж воды вызывал их на последний решающий бой.
Ильдор отступил на шаг.
– Я должен передать эту честь тебе.
Этель вскинула голову. Да, это было ее право, вести ноб в бой со стражами. Никто не смог бы сделать это лучше нее, в этом было ее предназначение.
Она подняла руки и закрыла глаза.
– Ветер, которым правят ноб! Земля, которая подчиняется ноб! Огонь, который склоняет голову перед ноб! Вода, которая не смеет править без позволения ноб!
Этель раскинула руки и почувствовала, как в нее вливается сила тысяч ее братьев и сестер, особенно ясно она чувствовала силу Ильдора. Он стоил десятков тысяч, она сама стоила сотен тысяч. Тело осталось на земле, а она, ведомая великой силой, поднялась в воздух, она снова почувствовала свое нечеловеческое тело, которым владела века назад, до того, как великие боги превратили ноб в жалких пустынных червей. Ей показалось, что идет первая война, что она вот так же поднимается в воздух, а рядом с ней ее первородные черные братья, с криками проносятся мимо могучие вольты, голодные, жадные, алчущие крови стражей. Этель посмотрела вниз и снова увидела огромную волну, теперь, со своими новыми силами она смогла различить под водной гладью мерцающую фигуру стража. Расправив руки она кинулась вниз, и волна раскололась надвое, окропив земли и острова миллиардами брызг. Страж отступил лишь на мгновенье и снова поднял волну. До Огненной земли оставалось недалеко. Но даже если так, то что с того? Стражу воды нужна эта самая вода, если он потратит ее в битве, то ноб не составит труда пройти на Запад. Она снова ринулась вниз, и снова расколола волну. На этот раз страж не спешил поднимать ее снова. Должно быть, и его силы не были бесконечны. Этель издала боевой клич, и тысячи братьев и сестер за ее спиной вторили ей. Но что-то было не так, не могло все пройти так легко, страж воды хитер и коварен, он никогда не сдается в войне, даже если проигрывает битву. Этель обернулась и вскрикнула от удивления: с другой стороны Огненной земли, не из мелкого внутреннего моря, а со стороны открытого океана шла другая волна, гораздо более высокая, чем та, которую она только что разрушила. Воды стражу хватит… Но у него нет того, что есть у ноб! Этель призвала ветер и снова пожалела, что с ними сейчас нет Северных братьев, которые были великим мастерами ветров. Шквал обрушился на волну, и она замедлила свой ход. Этель призвала землю, раздался скрежет, и недра начали раскалываться, вода исполинским водопадом падала вниз, туда, где уже бушевало неистовое пламя. Из трещины в земле поднимались столбы пара: совместное дитя нечаянной встречи воды и огня. Волна падала в бездну, и Этель уже готова была праздновать победу. Остался один последний удар, который разобьет и эту волну, и тогда все будет кончено. Этель собралась с силами, но вдруг…
Что-то безумно жгло ее человеческую грудь. Уже в человеческом теле она рухнула на песок и начала разрывать платье на груди. Руки нащупали раскаленный кусок металла, Этель сорвала его с груди и бросила на песок. Только тогда она поняла, что это было – грубо сделанный железный морской крест. Глаза Этель засверкали от ярости. Проклятый страж воды! Не зря она всегда считала именно его самым опасным! Она снова попыталась взмыть вверх, призвать братьев, но было уже поздно – даже своими человеческими глазами она видела, как вода заливает Огненную землю.
«Я прощаю тебя. Я всегда тебя прощу. Я всегда буду с тобой.»
Голос. Как будто издалека. Откуда-то издалека. Это не расстояние – это время, голос идет из глубины времени. Что это такое? Что это значит? Почему она это слышит?
Неважно, это еще не конец. Ноб не сдадутся так просто! Это еще не конец!
На рассвете через Южные ворота в Горд въехали двадцать три всадника. Их встретила тишина только что уснувшего города, так же когда-то въезжал в Горд Регент Казимир, который привез на Запад чуму черных ноб. Стража у ворот хотела было остановить странную процессию, но потом они увидели их предводителя, высокого огненно-рыжего всадника с яркими изумрудными глазами. Они решили, что в Горд приехал призрак, а перед призраками, как известно, бессмысленно закрывать ворота. Так Лазарус III беспрепятственно вернулся в свой город, которым правил вот уже почти четырнадцать лет. Он тут же снова пустил лошадь галопом, и его спутники пустились за ним. Менее, чем через четверть часа, они уже были у ворот дворца Горда. Там Лазарь спешился и встал напротив толстых деревянных створок. Выходить никто не спешил.
– Не думаю, что тебе откроют по доброй воле, – услышал Император тихий голос лорда Мадога.
– Где Формоз?
– На месте, – Мадог усмехнулся.
Перед отъездом из Огненной земли, Лазарь приказал привязать Формоза к лошади, а саму лошадь поручил вести за собой одному из Красных отшельников. Лазарь поднял глаза на гарцующего на своем коне Мадога.
– Это моя земля, лорд, не высовывайся, пока я не решу свои дела.
– Как скажешь, Император.
Мадог насмешливо поклонился и отъехал назад. Лазарь подошел к воротам и ударил в них кулаком, удар вышел такой силы, что эхо от него разнеслось по спящему городу. Внутри дворца послышалась возня, наконец, в воротах открылось решетчатое окошко, и Лазарь увидел чьи-то блеклые водянистые глаза. Лазарь его узнал – Сервий, начальник дворцовой стражи, один из прихвостней Казимира.
– Я думал, что Казимир отдаст тебе печать Меча, а ты все еще охраняешь ворота, – произнес Император.
Блеклые глаза за решеткой расширились от ужаса.
– Открой ворота, – приказал Лазарь.
Сервий не шевелился.
– Ты всего лишь простофиля, который слишком привязан к своему господину, я не причиню тебе вреда.
И вдруг смотровое окошко захлопнулось.
– А жаль… – прошептал Лазарь.
Он сделал знак одному из Красных отшельников. Тот спешился, подошел к воротам и вытянул вперед руки в красных перчатках. Как только красная ткань коснулась дерева, то вспыхнуло, через несколько мгновений пламя уже охватило все ворота. Пять минут спустя обугленные створки рухнули на землю, огонь успокоился, так и не перекинувшись на сторожевые башни. Император взял лошадь под уздцы и, осторожно перешагивая через тлеющие доски, вошел во внутренний двор. Лазарь ожидал увидеть всю дворцовую стражу с оголенными мечами, но двор был пуст. Неужели испугались? Или все-таки смирились с неизбежным? Лазарь достал свой меч из особенной северной стали, которым его снабдили в Огненной земле, и медленно пошел вперед. Лазарь прикинул время, скорее всего Сервий только что растолкал спящего Казимира и сообщил ему о том, что Император вернулся. Стража, не имея четкого приказа, но имея весьма существенный багаж суеверий, попряталась по углам. Племянничка нужно было брать тепленьким. Лазарь прошел через двор и вошел в свой собственный дворец с парадного входа.