- Почему? - встревожился Шувалов. - Что случилось?
Уве-Йорген пожал плечами.
- Капитана не принято спрашивать. Он придет, когда сочтет нужным.
- Но, в конце концов, он должен...
Рыцарь взглянул на Шувалова холодно. Чуть ли не с презрением.
- Действия капитана не обсуждаются.
Помолчали.
- Какое отклонение, Георгий?
- Восемнадцать секунд, - сказал штурман. - Введено.
- Провожу первую коррекцию, - решительно проговорил Рыцарь. Он положил руки на пульт. - Внимание! Страховка! Начинаю; пять, четыре... ноль!
Легкая дрожь прошла по кораблю. Уве-Йорген прищурился, глаза льдисто блеснули.
- Точно, - пробормотал он с удовлетворением.
- В конце концов, это просто неуважение ко всем нам, - сердито сказал Шувалов.
- Вынужден снова напомнить вам, - четко сказал Уве-Йорген.
- Но осталось меньше часа! Это просто невозможно...
Аверов решительно встал.
- Коллега Аверов!
- Но послушайте...
Аверов умолк: послышались шаги.
- Наконец-то!
- Грядет, - снова проговорил Иеромонах. - Ну, благословясь...
И он украдкой перекрестился.
Вошел Ульдемир.
- Капитан Ульдемир, - сдержанно проговорил Шувалов. - Мы, знаете ли, просто заждались. Я допускаю, что у вас могли быть причины...
Капитан сказал:
- Да.
- Хорошо, об этом мы поговорим позже. А сейчас, будьте любезны, командуйте операцией.
Капитан сказал:
- Нет.
- То есть как - нет?
- Я только что просмотрел снимки, - сказал капитан. - Никто не удосужился сделать это раньше.
- И что же, позвольте узнать?
- Операцию надо отменить.
- Почему? - крикнул Аверов.
- Потому что на одной серии совершенно четко зафиксировано прохождение планеты через диск светила.
- Планеты? Но простите, здесь же нет никаких планет...
- Значит, есть, - сказал капитан.
В наступившем молчании Иеромонах Никодим сказал:
- Говорил ведь я: никогда не надо поспешать...
Планета - это было плохо.
Это означало, что на звезду Даль нельзя оказывать никакого воздействия, прежде чем не будет неоспоримо и достоверно установлено, что на планете нет ни малейших признаков жизни и никаких предпосылок для ее возникновения в обозримом будущем.
Так, во всяком случае, было сказано в Кодексе, который разработала Земля со свойственной ей теперь обстоятельностью.
Однако этот случай и подходил под соответствующий параграф Кодекса, и не подходил. Подходил - потому что здесь была звезда, на которую намеревались воздействовать, и вокруг нее, к сожалению, обращалась планета. И не подходил - потому что звезда, если на нее воздействовать, неизбежно должна была в не столь отдаленном будущем взорваться - и тогда от жизни, которая могла существовать, или от предпосылок для ее возникновения, которые могли оказаться на планете, и подавно ничего не осталось бы. Как, вероятно, и от самой планеты.
Но пока об этом думали меньше; главное заключалось в том, чтобы подойти к планете и увидеть, что она собою представляет. Если на планете жизни нет, то все сложности сами собой отпадут и можно будет действовать. Если же жизнь есть...
Странное положение: найдя в не столь уж большом удалении от Земли планету, люди мечтали не о том, чтобы на ней оказалась хоть какая-то - а повезет, и разумная - жизнь, но напротив, единодушно хотели, чтобы никакой жизни не обнаружилось.
Такие мысли не свойственны людям; но и случай был из ряда вон выходящий.
Батареи разрядили до лучших времен. Разряжали целую неделю: запасенную энергию пришлось высвобождать медленно и осторожно. Установку не демонтировали, но отключили источники питания и органы управления ею.
Через две недели после несостоявшегося эксперимента корабль приблизился к планете и лег на орбиту на расстоянии тысячи километров от ее поверхности.
Чем ближе подходил корабль, тем чаще на лицах населявших его людей возникали улыбки: все больше фактов свидетельствовало, что жизни на планете нет и не может быть.
Она располагалась слишком близко к светилу, и, как стало ясно, период ее вращения вокруг оси совпадал с периодом обращения вокруг звезды Даль. Иными словами, планета была все время повернута к светилу одной и той же стороной, как Меркурий в Солнечной системе. В условиях, когда дневное полушарие было раскалено до нескольких сот градусов, а на ночном царили жесточайшие морозы, никакая жизнь не могла ни возникнуть, ни тем более развиться.
Наблюдение за планетой велось непрерывно. Вскоре стало ясно, что она не обладает" и атмосферой. И когда корабль лег на орбиту, все уже хорошо представляли, что они увидят.
Их предположения, их надежды оправдались. Но все же, для полной уверенности, Ульдемир, Уве-Йорген и Аверов сели в большой катер и опустились на поверхность небесного тела.
Предварительно они несколько раз облетели планету на небольшой высоте. Уве-Йорген порой снижался до нескольких сотен и даже десятков метров. Первозданный хаос, заросли дикого камня мчались под катером с такой скоростью, что кружилась голова.
Аверов испуганно вцепился в подлокотники, Ульдемир молчал. Уве-Йорген, прищурясь, улыбался.
Наконец они сели, и Аверов облегченно вздохнул. Ульдемир в скафандре на несколько мгновений вышел из катера, чтобы взять образцы породы. Он не пробыл на поверхности и минуты, но вернулся, задыхаясь от жары, мокрый от пота. Так что торжественного выхода на вновь открытую планету не получилось. А ведь скафандр предназначался для работы в горячей зоне силовых установок корабля и был снабжен мощной системой защиты и охлаждения.
Они взлетели и без происшествий возвратились на корабль.
Привезенные камни исследовали в лаборатории. Ни на них, ни в песке никаких признаков жизни не оказалось. Да и не могло оказаться. Исследование велось скорее для очистки совести. Впрочем, чистая совесть это важно.
Однако там, где есть одна планета, может быть и целая их система. И совесть требовала продолжать поиски теперь уж до конца. Обшарить околозвездное пространство. Обнюхать. Просеять через мелкое сито. Сделать все, что возможно.
Вахту несли так: сто двадцать минут - и четыре часа отдыха. Снова два часа - и четыре.
- Смена. Ну, не удалось ни с кем познакомиться?
Аверов от волнения пытался даже шутить.
- Пара камушков, - сказал Уве-Йорген. - А вообще - пустота.
- Ох, хоть бы... - Аверов глубоко вздохнул. - Хоть бы...