Выбрать главу

Ларкин устало улыбнулась:

— Конечно. Все будет нормально.

Пайк выключил свет, чтобы его силуэт не рисовался в проеме двери. Вышел из дома, забрался в «лексус» и, связавшись через новый телефон со старым, просмотрел оставленные на нем сообщения. Бад оставил три кряду, все примерно одинаковые: «Черт, позвони мне! Ты не можешь просто так исчезнуть вместе с девушкой! Ради всего святого, она же федеральная свидетельница! На тебя ФБР натравят!»

Час спустя он оставил еще одно. Пайк отметил, что Бад немного успокоился. «Вот что у меня пока есть: трупы из Малибу не опознаны. Насчет Игл-Рока выясню завтра. УПЛА [1]и шерифы тебя с этой стрельбой не связали. Я поговорил с Доном Питманом, агентом Минюста. Он делает все возможное, чтобы защитить тебя от местных властей, но ему совершенно необходимо поговорить с тобой. Ты должен позвонить мне, друг. Я не знаю, что сказать ее отцу. Если ты еще жив, позвони».

Последнее сообщение оставил сухой мужской голос: «Это специальный агент министерства юстиции Дон Питман. 202-555-6241. Позвоните мне, мистер Пайк».

Пайк отключился от старого телефона, посидел, прислушиваясь к окрестностям. Интересно, что имел в виду Бад, говоря, что трупы из Малибу не опознаны. Пайк полагал, что личности покойников будут установлены, как только они попадут к коронеру, и это даст ниточку, ведущую к Мишу.

Было уже темно, а темноту Пайк любил. Темнота, дождь, снег, буря — все, что способно укрыть тебя, хорошо. Он обошел, проверяя окна, дом, поднялся на крыльцо и вошел внутрь.

Ларкин в гостиной уже не было, однако Пайк слышал, как она возится на кухне. Он снял рубашку с длинными рукавами и сел, дожидаясь Ларкин, в одно из кресел. Из кухни донеслось дребезжание холодильника — Ларкин выворачивала из пластиковой упаковки бутылку с водой. Она вышла из кухни, прошла половину пути до гостиной и, только тогда увидев его, перепугалась до того, что из стиснутой ею бутылки ударил в воздух гейзер воды.

— Вы меня до смерти перепугали.

— Простите.

Она подышала, отрывисто, как дышат испуганные люди, потом смущенно рассмеялась:

— Господи, в следующий раз хотя бы произнесите что-нибудь. Я не слышала, как вы вошли.

— Может, вам стоит надеть что-нибудь?

Она сняла с себя все, кроме лифчика и совсем узеньких светло-зеленых трусиков. Из пупка у нее торчала шляпка золотого гвоздика. Стоя лицом к Пайку, она гордо выпрямилась во весь рост:

— Мне жарко. Я же вам говорила, без кондиционера мы изжаримся.

Ларкин подошла к дивану, села, положила босые ступни на кофейный столик и уставилась на Пайка:

— Вы уверены, что не хотите в Париж? В Париже прохладнее.

Она смотрела на него с улыбкой женщины, которая только сию минуту обнаружила, что мир вращается вокруг секса.

— Кто такой Дон Питман? — спросил Пайк.

Улыбка исчезла:

— Я не хочу сейчас говорить о нем.

— Мне необходимо знать, кто эти люди. Он звонил мне.

Ларкин спустила ноги со столика.

— Он работает на правительство. Питман и еще один — Бланшетт. Кевин Бланшетт из Управления генерального прокурора.

Она наклонилась вперед, поставила бутылку на столик, и груди ее, округлые и полные, натянули в охряном свете ткань лифчика.

— У меня на попе есть татуировка. Видели ее нынче утром? Я хотела, чтобы вы увидели.

Пайк молча смотрел на нее.

— Это дельфин. По-моему, дельфины прекрасны. Особенно когда они летят по воде. Они кажутся такими счастливыми, быстрыми. Я тоже хочу быть как они.

Девушка встала, обошла столик, остановилась перед Пайком.

Он покачал головой:

— Не стоит.

Ларкин опустилась на колени, положила ладонь ему на плечо, прикрыв татуировку.

— Почему у вас эти стрелы? Скажите мне. Я хочу узнать о них.

Пайк передвинулся ровно настолько, чтобы стряхнуть ладонь Ларкин со своего плеча. Он взял ее за руки и отодвинул от себя:

— Прошу вас, не делайте так больше.

Какое-то время она смотрела в некую находившуюся между ними точку, потом возвратилась на диван. Пайк вглядывался ей в лицо. Глаза у Ларкин влажно поблескивали.

Он сказал:

— Все будет хорошо. Вы в безопасности.

— Я не знаю вас. Не знаю этих людей из правительства, не знаю Миша, Кингов, ничего не знаю об отмывании денег. Я всего лишь хотела помочь. И не понимаю, что случилось с моей жизнью. — Теперь и щеки ее поблескивали тоже. — Мне правда очень страшно.

Еще приближаясь к дивану, Пайк понял, что совершает ошибку. Он обнял Ларкин одной рукой, пытаясь успокоить ее, как успокаивал людей, когда служил в полиции, — мать, сына которой только что застрелили, ребенка, попавшего в дорожную катастрофу. Она прижалась к нему, положила руку ему на грудь, потом рука сползла ниже.

— Не надо, — шепнул он.

Ларкин, шлепая босыми ступнями, убежала в переднюю спальню. И захлопнула дверь.

Пайк посидел на диване посреди темного, тихого дома. Он не спал уже тридцать пять часов, но знал, что если и заснет этой ночью, то не более чем на час, от силы на два. Он стянул с себя майку, беззвучно прошелся по дому, заходя в каждую комнату, вслушиваясь в ночь за окнами, а потом переходя в другую. Оказавшись у двери Ларкин, он услышал, как она плачет.

Пайк прикоснулся к двери:

— Ларкин.

Плач прервался, и Пайк понял, что она его услышала.

— Стрелы. Они означают, что ты можешь контролировать то, что с тобой происходит, только двигаясь вперед, всегда вперед и никогда назад. Вот это мы с вами и будем делать.

Он подождал немного, но не услышал ни звука.

3

За окнами начало светать в 5.30 утра. Дом в Эхо-Парке стал наполняться буроватым свечением. К этому времени Пайк уже успел вымыться и одеться. Он стоял посреди гостиной. С этого места внутреннее пространство дома было видно целиком — парадная дверь, кухня с задней дверью плюс три выходящие в коридорчик двери — спален и ванной. Пайк простоял так почти час.

В течение ночи расположившийся на диване Пайк несколько раз задремывал на пару минут, однако глубоко не заснул ни разу. Примерно каждый час он обходил дом и слушал. Дома — живые существа. Когда все в них хорошо, шумы, которые они издают, звучат правильно.

В 5.40 девушка прошла, покачиваясь, из своей спальни в ванную комнату, не заметив его. В ванной зажегся свет.

Пайк даже не шелохнулся.

Послышался звук сливаемой воды. Девушка вышла в коридор и увидела его. Она еще наполовину спала.

— Зачем вам темные очки в такой темноте? — спросила она.

Пайк не ответил.

— Что вы делаете?

— Стою.

— Странный вы все-таки.

И она, шаркая, удалилась в спальню. В доме опять стало тихо. В 6.02 завибрировал новый дисплей Пайка. Он взглянул на мобильник: звонил Ронни.

— Да.

— Двенадцать минут назад в твоем доме сработала тревожная сигнализация.

Пайк договорился с обеспечивавшей охрану дома компанией, чтобы при срабатывании сигнализации они звонили Ронни. И попросил также ставить в известность полицию.

— Что ты им сказал? — спросил Пайк.

— То, что ты и просил: все в порядке, сигнал можно сбросить. Хочешь, я туда съезжу?

— Нет. Я займусь этим сам.

Пайк отложил трубку. Он знал, что так и будет, что это всего лишь вопрос времени, — так оно и случилось. Убийцы выяснили его имя, нашли адрес, теперь пытаются найти его самого. И это говорило ему о многом, поскольку единственными, кто знал его по имени, были люди, связанные с девушкой, плюс Джо Стоун и Бад Флинн. Кто-то продолжает сдавать ее. Пайк был прав, когда оборвал связь с ними. Скорее всего, в его дом еще вернутся. И то, как это сделают, скажет ему о масштабе проводимой операции и о навыках, которыми владеют участвующие в ней люди. Знать врага — штука важная.

Впрочем, сейчас он должен оставаться рядом с девушкой. Ночь прошла. Девушка жива. Он выполнил свою задачу.

Очередной разговор из длинной череды классических телефонных разговоров Пайка. Когда зазвонил телефон, Коул сидел на своей веранде, выполняя кое-какие асаны. Шесть утра — кто еще может звонить в такое время?

вернуться

1

Управление полиции Лос-Анджелеса. Прим. ред. fb2