Когда она запнулась, Бенедикт едва не выдал себя.
— Почему ты не… — он чуть было не сказал «… не пообедала в отеле». Он не мог ляпнуть такую глупость. Тогда он изменил вопрос: —…не посоветовалась со мной по телефону, прежде чем согласиться на эту встречу?
— Честно говоря, моя голова была… и сейчас занята мыслями о Наташе. Я не подумала. Мне следовало бы позвонить тебе, однако… мне кажется, сейчас не время вдаваться во все подробности того, что он сказал. Короче говоря, суть в том, что он ездил в Цюрих, чтобы обсудить вопрос о новых приобретениях «Эвербах». Они… их… интерес к косметическому бизнесу очень высок.
Луиза коротко передала Бенедикту суть разговора с Яном, умолчав лишь о том обстоятельстве, что, по мнению Фейнера, его головная фирма слабо финансирует собственное отделение «Луиза Тауэрс».
— Фирма «Эвербах» заинтересована в приобретении «Луизы Тауэрс», — сказала она наконец, сопроводив свои слова совершенно беспомощным движением руки. — Ян, — она тотчас поправилась, — Фейнер назвал невероятно большую цифру жалованья для меня. — Она застенчиво взглянула на Бенедикта. — Триста тысяч с гарантированным повышением на десять процентов ежегодно и контракт на пять лет. Я не поверила своим ушам. Это меня убедило в конце концов, что фирма «Эвербах» готова заплатить огромную сумму за компанию. Я не особенно об этом задумывалась, так как, разумеется, никому не известно, что может произойти на самом деле, когда начнется обсуждение финансовых условий сделки, но мне в голову пришло одно соображение. Если ты не заинтересован в продаже, то они, без сомнения, намерены купить что-то и вложить большие деньги. Это приведет к жестокому соперничеству и…
— Ты хочешь работать на Фейнера? — перебил ее Бенедикт, не в силах скрыть чувство враждебности и возрастающий гнев.
— Нет, конечно. Я даже мысли такой не допускала. Если только…
Зазвонил телефон. Бенедикт распорядился, чтобы их не беспокоили, если только не будет ничего срочного, и потому снял трубку и слушал, что ему говорили, с мрачным, застывшим выражением на лице. Луизе стало нехорошо.
— Да-да, мы там будем, — положив трубку, Бенедикт снова улыбнулся. — Мы сможем увидеть Наташу через два дня. Ей предоставлена выездная виза на восьмое число. Нас просили приехать на границу в Остер к восемнадцати ноль ноль.
По щекам Луизы заструились слезы, когда она бросилась обнимать его. Он взял ее лицо в ладони.
— Я не позволю этому швейцарскому денежному мешку сломать тебя, уничтожить. Позже поговорим об этом. Я хочу узнать обо всем в мельчайших подробностях, но ты не выставляешься на продажу, любовь моя. Никогда, ни за что, только через мой труп.
Луиза почти не слышала, что он говорил. Каждая клеточка ее тела трепетала от возбуждения. Она не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме Наташи и восьмого августа.
— Что… что еще тебе сказали? На чем она приедет? С Ютой, разумеется, но на чем? Конечно, на машине, да?
Удивительно, но впервые за много лет Бенедикт уловил в произношении жены иностранный акцент. Он покровительственно обнял ее за плечи.
— Они с Ютой приедут на фисташковой «татре», поведет которую комми из Братиславского университета.
— «Татра»! — Луиза выглядела встревоженной.
— И что? Что в этом такого?
Она медленно заговорила, словно вслед за словами в ее сознании рождались картины прошлого.
— Я хорошо помню, как отец предупреждал нас о «татрах». «Где «татра», — говорил он, — там тайная полиция». Они все ездили на таких машинах. Это являлось символом влияния, власти, — она содрогнулась.
— Ну, а теперь это символ свободы. Ты не можешь знать об этом, ты слишком молода… — На сей раз в голосе Бенедикта не было ни тени сарказма, когда он упомянул о разнице в возрасте между ними. — Прежде чехи славились своими автомобильными заводами. Им завидовала вся Европа. Кстати, я смутно припоминаю, что «машина для народа» Гитлера — «фольксваген» — был спроектирован на заводе «Татра». Да, уверен, что не ошибаюсь.
Луиза опять его не слушала. В ее жизни вот-вот должны были произойти серьезные перемены, событие, которого она ждала в течение двадцати лет. Она не знала, как переживет оставшиеся два дня.
Хотя Бенедикт больше не заговаривал с женой о предложении Яна Фейнера, он начал действовать, не теряя времени даром. На следующий день он позвонил человеку, которому по-прежнему доверял больше всех других в компании, верному Норрису. Бенедикт кратко пересказал сообщение Луизы.