Теперь Коул сообразил, почему Пайк не хотел разговаривать с ним в присутствии девушки.
— Кто-то из близких к ней людей сдает ее с потрохами.
— Я взялся защищать ее. Отрезал от этого дела Бада и федералов. Думаю, пока никто не будет знать, где она, мне удастся сохранить ее в целости.
— И что ты собираешься делать?
— Найти Миша.
— Он мог вернуться в Колумбию.
— Он уже пять раз пытался убить ее. Если человеку настолько нужна чья-то смерть, он не уедет из страны, положившись на то, что все обойдется, — ему нужно знать это точно.
Пайк подошел к блокноту с ручкой, которые лежали рядом с телефонным аппаратом Коула, записал что-то.
— У меня новый сотовый. Вот номер.
— Ты можешь предположить, кто именно сдает девушку?
— Бад пытается выяснить это, но пока — кому я могу верить? Это может быть один из близких к ней людей. А может и кто-то из федералов.
Коул опустил листок с номером на стол, повернулся к сковороде, переложил в нее овощи. Ему нравился запах, который возникает, когда овощи попадают на раскаленную сталь.
Коулу и Пайку пришлось пройти через многое. Их связывала многолетняя дружба. И когда Коул вышел из комы, Джо Пайк сидел рядом и держал его за руку.
Коул положил вилку, обернулся:
— Я попробую выяснить что-нибудь насчет Миша. Начнем с Ларкин, когда она вылезет из душа.
Пайк поерзал на стуле:
— Мы не сможем задерживаться здесь. Если этим людям известно, кто я, они могут попытаться достать меня через тебя.
Коул понял:
— Тогда поговори с ней ты. И вот еще что. Когда я буду разбираться с Мишем, мне придется проверить и твоего друга Бада.
Рот у Пайка скривился, и Коул подумал, заметила ли Ларкин, что Пайк никогда не смеется и не улыбается. Как будто та часть человека, которая ведает этим, в Пайке отмерла — осталась одна лишь способность кривить рот.
— Как хочешь, — сказал Пайк.
Коул уже начал сооружать сэндвичи, но тут зазвонил сотовый Пайка, и он вышел с трубкой на веранду.
Через несколько минут на кухне появилась девушка.
— Пахнет невероятно вкусно, — сказала она.
— Хотите стакан молока или воды?
— Да, пожалуйста. Молока.
Глаза ее были красны — уж не плакала ли она? — подумал Коул. Девушка поймала его взгляд и улыбнулась. Улыбка у нее получилась лукавая, зовущая; женщина, которая только что плакала, вряд ли смогла бы соорудить такую, но ведь соорудила же. Похоже, подумал Коул, у этой девочки было немало возможностей поупражняться в умении скрывать свои чувства.
Она взглянула на сэндвич и даже взвизгнула от удовольствия:
— Именно то, что требуется! Мне не хотелось вас напрягать, но я вегетарианка. Как вы догадались об этом?
— А я и не догадывался. Это я для Джо постарался. Он тоже вегетарианец.
— Он? — Девушка оглянулась на Пайка, а когда обернулась к Коулу, тот увидел, что улыбается она теперь совсем не криво.
— От мяса он становится агрессивным.
Ларкин расхохоталась, и Коул вдруг понял, что девушка ему нравится. Она откусила здоровенный кусок сэндвича и, жуя, снова вгляделась в Пайка.
— Он такой неразговорчивый.
— Так ему и телепатии хватает. Он еще и сквозь стены проходить умеет.
Девушка улыбнулась снова и снова откусила кусок сэндвича, на сей раз не такой большой. Потом улыбка сошла с ее лица, оно стало задумчивым.
— Он застрелил у меня на глазах человека. Я видела кровь.
— Человека, который пытался убить вас.
— Выстрел был таким громким. Совсем не как в кино. Я словно ощутила его всей кожей.
— Да, знаю.
— Они продолжают меня искать.
Коул не ответил, и тут с веранды вернулся Пайк.
— Дом у нас есть. Поехали.
Она взглянула на свой сэндвич:
— Я еще не закончила. И вы ничего не ели.
— Поедим в машине.
Коул проводил их до машины, попрощался, посмотрел, как они уезжают. Он не спросил у Пайка, куда тот направляется, а сам Пайк об этом ничего не сказал. Впрочем, Коул знал: как только они окажутся в безопасности, Пайк ему позвонит.
Они познакомились, когда Пайк еще водил патрульную машину, а Коул состоял в помощниках у старика Джорджа Фейдера — набирал три тысячи часов работы, необходимых для получения лицензии частного детектива. Несколько лет спустя, когда Коул эти часы набрал, а Пайк оставил полицию, Джордж ушел на покой, и они в складчину купили его дело, договорившись при этом, что на дверях их офиса будет стоять только имя Коула. У Пайка имелись в то время и другие дела, и он собирался лишь время от времени помогать Коулу.