— Но как же тогда вы можете быть уверенным в его смерти? А вдруг ему удалось сбежать?
— Агенты под прикрытием — и УБН, и колумбийские — присутствовали при возвращении этих мальчиков к Ледеру. Они принесли ему голову Миша, чтобы Ледер на нее полюбовался. Так что не знаю, кто закатился к вам в Лос-Анджелес, но это определенно не Александр Миш.
Собственная голова казалась Коулу пустой, в ней что-то тихо гудело, как бывает, когда долгое время ничего не ешь.
— Могу я задать вам еще один вопрос, мистер Уиллис? У Миша не было какого-нибудь дефекта речи или, может быть, акцента?
Уиллис рассмеялся:
— Да откуда у такого акцент возьмется?
— Спасибо, что уделили мне время, мистер Уиллис.
Коул откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол.
Назад Пайк ехал медленно. Он опустил стекла в машине, чтобы его и Ларкин обдувал воздух, и выбрал кружную дорогу — попетлял по Чайна-тауну, вслушиваясь в звуки китайской речи. Так они проездили больше часа. Пайк надеялся, что поездка и свежий воздух вытеснят воспоминания о трупах из памяти Ларкин, однако, войдя в дом, она сказала:
— Я все еще слышу их запах. Он у меня в волосах. По всему телу.
— Примите душ, почистите зубы. И переоденьтесь в чистое.
Пока она стояла под душем, Пайк позвонил Баду, но тот не ответил. Пайк решил позвонить попозже.
Когда девушка, приняв душ, вернулась — в чистой одежде и с мокрыми волосами, Пайк вымылся сам. Он основательно втер губкой мыло в кожу, ополоснулся и повторил эту процедуру еще раз.
Он тоже переоделся в чистое и, выйдя из ванной комнаты, обнаружил в гостиной Ларкин и Коула. Коул держал в руке конверт из плотной коричневой бумаги. Пайк сразу понял — что-то не так. И Коул, и Ларкин сидели в напряженных позах.
— В чем дело? — спросил Пайк.
— Я кое-что привез, чтобы показать Ларкин. Ты тоже взгляни.
Они подошли к столу. Коул вскрыл конверт, выложил на стол две зернистые фотографии, полученные, судя по всему, факсом. Фотографии изображали темноволосого мужчину с круглым лицом, оспинами на носу и маленькими глазками.
— Ну, что скажете? Видели его когда-нибудь? — Коул задавал эти вопросы тоном столь небрежным, точно речь шла о сущем пустяке.
— Не-а. А кто это? — спросила Ларкин.
— Александр Миш.
Ларкин покачала головой:
— Нет, это не Миш.
— Это Миш. Убит в Колумбии пять лет назад. А эти снимки были сделаны при его задержании. Мне их прислали из полицейского управления Денвера. Человек, которого вы видели с Кингами, не был Мишем.
— Тогда кем же он был?
— Не знаю.
— И почему мне сказали, что он был вот этим?
— По той же причине, — ответил Пайк, — по какой они врали и обо всем остальном.
Коул взглянул на Пайка:
— Тебе стоит поговорить с твоим приятелем Бадом. Выяснить, в чем еще они соврали.
Ларкин вдруг замерла:
— Господи боже, надо же рассказать обо всем отцу!
Пайк заколебался. Чем бы ни занимался Питман, они обладали преимуществом перед ним до тех пор, пока Питман не знал, что они к нему приглядываются. А в то, что Коннер Баркли и его адвокаты не выдадут их, Пайк не верил.
— Мы не можем рассказать об этом вашему отцу. Пока.
Ларкин напряглась, покраснела:
— Я не могу не сказать ему! Эти люди врали на каждом шагу. Они и сейчас врут, а он им верит! Он мой отец. Если ему не скажете вы, скажу я!
Пайк вглядывался в нее — в глазах у Ларкин читались и страх, и надежда сразу. Она хотела защитить своего отца.
Пайк вытащил сотовый, набрал номер Бада. На этот раз Бад ответил. Пайк объяснил, что им необходимо как можно быстрее увидеться с ним и с отцом девушки. Это серьезно, сказал он. Пайк назвал место встречи и прервал связь, не дав Баду задать ни одного вопроса. Отнимая трубку от уха, он взглянул на девушку:
— Собирайте вещи. Поехали.
Бушевавшая в Калифорнии американо-мексиканская война закончилась в Юниверсал-Сити. Мирный договор был подписан в маленькой саманной миссии, находившейся на перевале Кахуэнга и называвшейся Кампо-де-Кахуэнга. Ничем не отмеченное здание этой миссии стоит теперь через улицу от съемочных павильонов кинокомпании «Юниверсал», укрывшись за съездами с автомагистрали. Очень удобное место для встречи.