Дневниковое
Бен Ладан-то Усана вам
Опять, поди, привиделся.
А мы идем с Крусановым,
и день хороший выдался.
«Иногда профессор Аверин...»
* * *
Иногда профессор Аверин берет меня на природу.
Хорошо, когда нет дождя и не жарко.
Мы обычно идем с ним в лес по Петергофскому
водоводу.
Старо-Петергофский канал — дальше река
Шингарка.
В этот раз мы — во! — припозднились-то оба как!
Из меня предсказатель погоды — хуже валенка.
— Это что, Борис Валентинович, за страшное
облако?
— Cumulonimbus, — он говорит. — Там еще наверху
наковаленка.
Будет буря с грозою. Польет как из бочки.
Все к тому, что нам вряд ли помогут накидки.
Предлагаю, говорит, переждать непогоду на этой
кочке.
Сели мы, значит, на кочку и достали напитки.
Стал Борис Валентинович говорить про Набокова,
стал рассказывать мне о трансцендентальном.
И хотя мои мысли блуждали около,
был и я сопричастен глубоким тайнам.
Между тем уже час как хляби отверзлись,
твердь от грома дрожала под черною тучею,
потому как природе наша трезвость-нетрезвость
глубоко безразлична, что известно по Тютчеву.
И казалось, что не будет никогда больше солнышка.
И земля на глазах становилась как тесто.
А Борис Валентинович, отпив из горлышка,
о понимании говорил и неполноте контекста.
Петергофский водовод шумел, как Арагва.
Разлеталось пространство от молний на части.
Что бы делал я дома? Писал параграф?
А Борис Валентинович говорил о счастье.
В смысле холода все-таки тут не полюс —
я зубами, тут сидя, еще поскрипел бы.
Только смыло ведь кочку, и пошли мы по пояс —
по колено в воде, когда без гипербол.
Шел вперед Борис Валентинович, глядя в небо
кипучее.
На ветру мне размахивалось почему-то руками.
Надо думать, мы думали о судьбе, о понимании,
о пределах величия случая
и о том, что мы все — под облаками.
II.
Из семейной хроники
Жена у меня — ничего, но есть у нее замашки;
например, она, странным образом, любит
обращаться в сову:
бывало, сидим за столом — руками она как замашет!
«Увффф! — говорит. — Увффф!» А потом говорит:
«Вффу, вффу!»
— и в дверь. Или в окно. Она такая.
Сейчас,
когда я задумался над этой строчкой
(а теперь над этой),
она, небось,
летает над районным центром Опочкой.
Над старинным Валом, нал городской читальней,
над кафе «Плельменная» моя жена летает...
Опочане спят в своих опочивальнях,
и никто из них об этом ничего не знает.
(А еще она обращается иногда в кошку,
если от меня что-нибудь надо,
и получает свое понемножку,
и вот уже ей ничего и не надо...)
Поглядит в окно на небо — там звезды,
Млечный Путь, там галактики;
поглядит-поглядит, говорю, и пырх в окно
или в дверь — вот вам и шуры-муры!
А днем, как ни в чем не бывало,
в соответствии с планом дипломной практики
поднимает в опочецком клубе культуру.
Черт меня жениться попутал на такой
с басурманским именем!
И друзья, как назло, разъехались — кто в Москву,
кто к себе в Кострому...
Жизнь — феномен прелюбопытнейший, не так ли?
Вот именно.
Худо быть одному.