— В сердце — не достаточно уверенно сказал Витька — и мечом по шее. А лучше булавой — поправился он, вспомнив, что на нескольких рисунках победители змеев держали в руках тяжелые шипастые булавы.
Дальше Витька мало что мог вспомнить. И не только о Змее. Его ноги налились свинцовой усталостью. Сказалась, видимо неудачное путешествие к Суле. Витька из последних сил пытался не отстать от других и мысленно уговаривал Олешка, чтобы тот дал приказ на отдых.
Однако вместо отдыха вреднючий Попович загадал взять по камню и бежать с ним.
После он завел ребят в топкое болото, выбраться из которого можно было разве что перепрыгивая с одной кочки на другую. А тот, кто промахивался или прыгал не на ту кочку — сразу же по грудь, а то и по шею, погрязал в вонючей трясине.
Витька ляпнул в болото чуть ли не первым. И, видимо, просидел бы там вплоть до своего века, если бы не Лыдькова помощь.
А потом Олешко еще раз приказал взять по камню в каждую руку и карабкаться с ними наверх.
Потом Витька даже не мог вспомнить, когда и как они добрались до врат. Помнит лишь, что вместе с другими свалился как сноп под ивами. И ни у кого не было сил даже перекинуться словом. Даже неутомимый Олешко — и тот запыхался так, что от него шел пар.
— А чего этот вы хватаете воздух, как больные гуси? — вдруг долетел от дороги насмешливый голос деда Овсея.
Старик сидел верхом на невысокой половецкой лошаденке. На боку — меч, за спиной — лук и колчан со стрелами. Видимо дед собрался в опасный путь.
— Легко вам, деда, говорить — хукал Олешко и вытер клоком травы грязные ноги — попробовали б вы так…
— Да бегал я, бегал — успокоил его дед Овсей — и не отлеживался, как вот ты, в холодке.
Дорога отрезана
Из врат на своем тяжеловозе выехал Илья Муровец. Не поворачивая голову, поглядел на ребят. Увидел меж них деда Овсея и нахмурил и без того нахмуренные брови.
— Я же вас ожидаю, деда — укоризненно прогудел он. Дед Овсей сконфузился.
— Да я тут заболтался немного — сказал он — А что такое?
— Хочу прогуляться в одно место. И вас взять с собой, конечно, если вы не против. И Олешка. И… Мирка.
Ребята завистливыми глазами взглянули на Витькина. Попович мигом оседлал своего коня. Затем вынес из приземистого здания половецкое седло и накинул его на мохнатого половецкого конька. Потому подозвал Витьку и велел:
— Седлай сам. Учись.
Впрочем, седлал Витька недолго. Олешко стоял рядом и укоризненно покачивал головой. Потом отстранил Витьку и принялся седлать конька сам.
— Вот так надо — объяснял он при том — А теперь так. Следи, если бы он пузо не надувал. Потому что выдохнет — и ты вместе с седлом окажешься у этого хитреца под животом. Ну, теперь все. Трогаемся!
Илья Муровец с дедом Овсеем ожидали их на мосту возле врат.
Всадники степенно ехали главной Римовской улицей. Олешко время от времени принюхивался.
— Лепешки пекут — говорил он и причмокивал языком — На смальце.
— Тебе лишь лепешки в голове — сердито упрекнул его дед Овсей.
— Эх, деда, лучше бы они было вот тута — улыбнулся Олешко и похлопал себя по животе.
За Римовскими воротами они свернули к лесу и направились дорогой, которая вилась к Суле. В вершинах устало зевал ветерок. От плавней раз за разом доносилось басовитый рев водяного бугая.
Дед Овсей пристально всматривался под ноги — изучал следы. Вдруг остановился и сказал:
— Кабан свирепствовал. Кого-то загнал на дерево.
Это было то самое дерево, на котором сидел на рассвете Витька. Внезапно в Олешковых руках очутился лук. Свистнула стрела. Затем что-то серое и большое промелькнуло среди веток и исчезло в чаще.
— Жаль, что не попал — сказал Олешко и забросил лук за спину — над дорогой залегла дикая кошка рысь — объяснил он ошарашенному Витьке.
— Зря ты стрелял — нахмурился дед Овсей — такого зверя надо бить или наверняка, или не трогать вообще. Потому что подраненная рысь способна на все.
— Хе… — беззаботно отозвался Олешко и пошевельнул повод.
Витька оторопел смотрел на ветку, где засела дикая кошка рысь. А ему же на рассвете думалось, что это самое безопасное место во всем лесу!
— Не задерживайтесь — коротко бросил Муровец. На опушке леса он остановился. Не поворачивая голову спросил:
— Гей, Жила, ты спишь?
В ответ едва заметно качнулась одна из веток очень высокого дуба и блестящий желудь звонко стукнул Муровца по шлеме.
— Глаза повыбиваешь — вполголоса предостерег великан — Так как — все ладно?