Пораженные этим сказанием ребята долго молчали. Видимо, представляли себе, что оно такое — десять громов и десять зарниц сразу.
«Это когда печенеги наскочили на немецкие танки» — догадался Витька.
— А что будет, если тот Змей все же вылезет? — несмело поинтересовался один из ребят.
— Плохо будет — вздохнул дед Овсей — Охо-хо! Тут не знать, как с половцем сладить, а здесь еще и змеи…
— А ты как думаешь? — обратился к Витьке Лыдько — Вылезет Змей или нет?
— Не вылезет — твердо ответил Витька. Кажется, это было единственным, что он знал наверняка.
— Почему?
— Потому что… потому что побоится.
Ребята облегченно вздохнули. Олешко подмигнул Витьке.
— Еще бы не бояться — вмешался он — Видать, догадывается, что не до шуток придется, когда выдвинет в наш мир свое гадкое рыло. Хотя, по правде, далеко не каждый заявит о своем желании стать с ним на прю. Если уж у меня, и то поджилки задрожали, когда его увидел. Как звать того Змея? — обратился Олешко к Витьке — Подскажи, никак не запомню.
— Вертолет.
Олешко пренебрежительно сплюнул на землю.
— Тьфу! Сам дрянь и имя такое же.
— А каков он на вид? — спросил кто-то из ребят.
Олешко ответил не сразу.
— Ну, как бы тебе сказать… — начал он — понимаешь, летит нечто такое толстенное… — Олешко широко развел руками — хвостище у него, словно колода. Крылья… крылья его мельтешат так быстро, что их почти не видно. А что уж ревет! Как сто голодных бугаев.
— А зубы у него какие?
— Вот такие — сказал Олешко и показал локоть — ну, может, немного меньше — уточнил он — но ненамного.
— Ого! — вырвалось у Мухи — А ты смог бы его осилить?
— Кто его знает. Если б набросился он на меня, тогда было бы видно. Но он промелькнул над яром, куда я вылез, и исчез. Хотел погнаться за ним, но был пешим. Разве это погоня, пешего за крылатым? Постоял-постоял, да и полез назад — Олешко почесал затылок — ничего, в другой раз встретимся, тогда и разберемся, кто кого.
Ребята с восторгом смотрели на молодого богатыря. Какой смельчак этот Олешко Попович — едва не стал на прю с самим Змеем!
Кто крадет черешни
Проснулся Витька от приглушенных голосов.
— Да пусть поспит еще хоть немного — уговаривала кого-то тетка Миланка — он же, сердечный, так намучался за эти дни…
— Не разнеживай парня, соседка — ответил ей голос деда Овсея — не на пользу ему это, поверь, не на пользу.
Витька не стал ждать пока его разбудят. Потирая глаза, он вышел на двор.
— Проснулся, сынок? — улыбнулась ему тетка Миланка. Она как раз несла кошевку с яйцами.
— Проснулся — ответил Витька и сладко зевнул.
— Ну и хорошо. А то деда Овсей хотят тебе работу загадать.
Дед Овсей стоял у перелаза. Невысокий, в своей соломенной шляпе он смахивал на домового.
— Эге ж — подтвердил дед Овсей — Вот думаю отнести сорвиголовам из Городища немного черешен. Да лета уж не те, чтобы белкой по деревьям носиться. Так может поможешь?
Долго уговаривать Витьку не пришлось. Уже не раз и не два заглядывался он на те черешни, которые росли на дедовом подворье. Высокие, с редкими разлогим ветками, они были густо усеяны большими янтарными ягодами. Такие черешни в их Вороновке росли разве что у пасечника деда Трофима. А вкусные же, как мед! Особенно те, что потрескались. Вокруг них всегда кружили тучи пчел.
К черешням деда Овсея из-за тех пчел тоже было не подступиться. К счастью, напившись сока, они становились добрее и жалили неохотно.
Витька уже знал, что когда-то, очень давно, дед Овсей привез из далекого похода на Дунай горсточку косточек и высадил их возле своей хаты. Выросли деревья на чудо. Лыдько говорил, что не только в Римове, но и в самом Переяславе таких ягод никто не видел.
Дед Овсей провел Витьку к деревьям, под которыми уже стояли две корзины. Ткнул пальцем в ближнюю черешню.
— Ишь — сказал он грустно — интересно бы узнать, чья это работа.
Две нижних ветки были совсем ободраны. На них осталось всего несколько листочков.
— Ну, ничего — угрожающе пробормотал дед — разберусь, кто тут вред делает. Ой, разберусь… А ты начинай с верхушки — приказал он Витьке — ишь, птицы там почти все исклевали.