Когда они закончили переговариваться, Витька подъехал к ним и тихо спросил Поповича:
— А это еще кто?
— Его Гошком зовут — сказал Олешко — это славный парнишка. На него, Мирко, теперь вся наша надежда.
Гошко застенчиво улыбнулся. Витька измерил его взглядом с головы до ног и едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Тоже мне надежда! Даже Колька Горобчик в сравнении с ним имел вид настоящего парня. Конь полегоньку укачивал своего хозяина, и у него сами собой начали закрываться веки. Витька морщил лоб, стряхивал головой, даже дал себе несколько затыльников. Но ничего не помогало.
Спать хотелось все сильнее.
Порой казалось, будто он едет не в действительности, а что это ему лишь снится.
Всадники пробирались осторожно, вереницей. Молчали. Одни лишь сверчки неистовствовали вокруг них. Травы стояли высокие и такие густые, что пробираться можно было только узкими тропами. Кто их проложил — человек или зверь? Витьке хотелось спросить об этом Поповича. Однако даже язык отказывался его слушаться.
Высоко в небе стоял полный месяц и наблюдал за маленьким отрядом, который плыл застывшими волнами степного ковыля. Кто погружен по грудь, как Олешко, кто по шею, а наименьший — тот вообще нырнул у нее с головой.
Олешка месяц знал. Не раз видел его в ночной степи. Поэтому с интересом следил за Витькой, который раз за разом клевал носом.
«Бедное дитя — думал, видимо, месяц — спало бы себе под маминым одеялом. Так нет же — занесло его не знамо куда».
Упали росы. Из севера повеяло прохладой. Теперь не только Витька, но и взрослые дружинники начали клевать носами.
Однако Олешко и не думал останавливаться.
— Быстрее, ребята, быстрее! — подгонял он свой маленький отряд.
Светало, когда дружинники наконец остановили коней у какой-то реки.
— Приехали — сказал Олешко и соскочил с коня — Хорол.
Сразу за Хоролом клубились розовые туманы. Сморенные кони жаждя припали к воде.
На день дружинники затаились в маленькой дубраве. Жила направился вглубь, а Олешко начал описывать круги вокруг разлогого берестка, что стоял в стороне на едва заметном холме. Он что-то внимательно высматривал в траве. Наконец сбросил сапоги и быстро как белка взлетел вверх по стволу.
Это было последним, что запомнил Витька. За минуту он уже лежал, ткнувшись носом в пучок конского щавеля. Спал.
Проснулся Витька от того, что солнце начало прижигать голову. Сел, протер глаза и пристыжено оглянулся. Однако стесняться не было перед кем. Разве перед собственным конем, что, спутанный, щипал неподалеку траву. Там же, в тени под берестком, дремал конь Жилы.
— Выспался? — долетело с берестка — Тогда завтракай быстрее, и лезь сюда. Будем следить в четыре глаза.
— А где другие? — поинтересовался Витька, когда очутился на дереве рядом с Жилой.
— Там, где им надо — уклонился тот от прямого ответа.
— А тот, как его… Гошко?
— Тю-тю — сказал Жила — Они с Олешком еще на рассвете куда-то направились.
Жила сидел на жердевом помосте. За его спиной лежала кучка хвороста и привядшей травы. Витька уже знал, что хворост надо зажечь тогда, когда появится что-то опасное. И дым этот будет виден очень далеко. А ему в ответ — вон аж на самом горизонте, полетит в высокое небо еще один дымы. И еще. Дымы полетят, будто гонимые восточными ветрами, в сторону Римова, Воиня или Лубен, а за какой-то час переяславский князь уже будет знать, что появились половцы, и откуда именно. Витька сел на ветке немного выше от Жилы и показал на кучку хвороста.
— Сами собирали? — спросил он и, не ожидая ответа, прибавил — Могли бы мне загадать.
— Да нет — ответил Жила и морщины сбежались на его лице — это Савка о нас позаботился.
— А где он?
Жила ответил не сразу.
Он наклонился вперед и начал напряженно всматриваться в даль — туда, где почти на горизонте в воздух взлетело несколько птиц.
А когда птицы опять опустились в траву, Жила откинулся спиной к стволу и только тогда ответил:
— Нет уж Савки. Два дня, как схватили бедолагу. За шаг от собственного укрытия схватили.
— Почему же он на дереве не сидел? Отсюда так хорошо видно.
— Это днем видно. А ночью? Подкрадется к дереву половецкий выведчик и затаится. А утром не успеешь и потянуться, как уже летишь вниз головой со стрелой в груди. Поэтому ребята на ночь идут в тайники, а утром возвращаются. Но и половец тоже не из глупых. На что уж осмотрителен был Савка, но и того, ишь, выследили… А ну, глянь вон туда, хлопче. Что видишь?