Теперь он исчез. Видимо, пошел к заводи — вода там куда теплее — и принялся купать своего коня. А заодно и присматриваться к тому месту, где должен был быть тайник. И только потом должен был кинуться в воду сам.
Олешко кивнул головой. Именно это, похоже, Святослав и сделал. Потому что на берегу осталось всего двое надсмотрщиков. Остальные соскочили с коней и ринулись к реке. Наверное, следовали примеру Святослава.
Олешко завистливо вздохнул. В такую жару нет ничего лучше речной прохлады! Чтобы вот так, с разгона, ринуться у нее, нырнуть до самого дна, найти если повезет источник и от пуза напиться холоднющей, чтобы аж зубы ломило, воды…
А вот после купания князю всегда хотелось есть. Следовательно, сейчас должна начаться охота…
И правда, вскоре маленькие фигуры охранников вновь появились на виду. Они с разгона вскакивали на коней, и словно из пращи разлетелись по степи, чтобы подстрелить какую-то дичь. Бедняги, у них даже в мыслях не было, что ожидает их за какую-то минуту.
И она наступила. Теперь те, кто остался сторожить Святослава, забегали как сумасшедшие. Это должно значить, что князь нырнул в воду, а вот вынырнуть почему-то не спешил. А исходя из того, что нырнул он в направлении наибольшего водоворота, то вывод у его охранников был один: видимо, тот водоворот подхватил князя и затянул туда, откуда не возвращаются.
Олешко облегченно вздохнул. Пока сторожа будут ошарашено смотреть на то место, пока будут искать тело несчастного княжича, тот должен под водой доплыть к определенному месту и там затаиться.
Вот только неизвестно, сколько ему сидеть в том укрытии… Конечно, вода в мелкой, прогретой солнцем заводи куда теплее, чем на быстрине, однако за какой-то час-другой можно закоченеть и в ней.
Вдруг один из всадников отделился от группы и, нещадно поря коня, помчался от Хорола в степь. Не иначе, должен был известить ханской старшине неприятную новость о наглой смерти Святослава… Перед закатом солнца над берегом Хорола в сопровождении большого сопровождения пролетел опасистый всадник — сам хан хорольской орды Курныч. Он остановился возле верб и начал свирепо взмахивать правой рукой — видимо его плетка запрыгала по склоненным спинам охранников.
Половцы суетились над берегом почти до заката. А потом как один порывисто развернули коней и исчезли в синей мгле…
Когда на небе взошли обильные зори, Олешко осторожно, как степной лис, прокрался к тому месту, где под хорольским берегом должен был затаиться княжич Святослав. Некоторое время слушал тишину, потому что не был уверен — оставили половцы стражу, или нет.
Однако вокруг все молчало. Поэтому Олешко склонился над берегом и тихонько позвал:
— Княжич… Княжич Святослав, просыпайся…
Внизу послышался тихий плеск и неразборчивое:
— П-п-пп-омм-о-гги.
Ого, сильно видать замерз княжич, если даже не имеет сил выбраться на берег. Олешко согнулся, нащупал руку Святослава и дернул ее с такой силой, что тот вылетел на сушу словно щука из воды.
— С волей тебя, княжич! — поздравил его Олешко.
Княжич ответил что-то неразборчивое. Его трясла дрожь и зуб на зуб не попадал. Не помогла и половецкая одежка, которую снял с себя Попович и накинул на княжича.
— Понимаю, княжич — сочувственно покачал головой Олешко — сейчас не мешало бы развести костер. Однако прости, должны как можно быстрее делать отсюда ноги… Ты еще не забыл, как мы когда-то игрались в коня?
— Н-ннет…
— То сегодня твоя очередь быть всадником.
— Й-я б-б л-лучше п-ппро-ббе-жал — процокотал Святослав — Сог-согрелся бы…
— Нельзя, княжич — решительно возразил Олешко — лишние следы нам ни к чему…
Святослав кивнул: мол, понимаю. Тогда окоченевшими руками охватил Олешкову шею. Попович подождал, пока тот удобнее умостится на его спине и предупредил:
— Ржать, княжич, тоже не будем, ладно?
Несмотря на озноб, Святослав фыркнул. К нему опять возвращался юмор.
Олешко сильно вспотел, пока дотащил княжича в свое дневное укрытие.
Встревоженно захрапели невидимые в темноте кони, заслышав запах чужака.
— Свои — успокоил их Олешко и потребовал — Ну, княжичу, слезай, надо и совесть иметь — а когда Святослав сполз на землю, насмешливо докончил — не поверю, княжич, что ты в неволе только и делал, что мучился. Тебя же откормили, как гуся на продажу.
— Б-было такое — согласился Святослав. Теперь он почти не заикался — было все — и есть, и пить, но свободно не ходить.
— Ну на прогулки ты же ходил — сказал Олешко.