— Да ходить то ходил — ответил княжич — и гулял, где хотел. Но стоило только оказывался у какого коня, сразу выныривали несколько сторожей, будто из-под земли…
Он глубоко вздохнул, выгоняя последний озноб и уже другим, теплым и благодарным голосом добавил:
— Спаси тебя Бог, Олешко. Не знаю, и отблагодарю ли тебя когда-то…
— Некогда благодарить, княжич! Лучше садимся на коней да мчимся к Днепровским плавням!
— А почему не к Суле? — спросил княжич. Ноги его уже снова слушались и он одним прыжком оказался в седле.
— Нет, княжич, лучше к плавням. Там нас, если что, никто не будет искать.
Олешко свернул на след, который еще днем протоптали дикие кони, и они наперегонки помчались к Днепру.
За какое-то время в воздухе запахло влагой, а тогда впереди затемнели камыши.
Олешко остановился край плавней и трижды прокрякал селезнем. На ответ громко бухнув водяной бугай. Еще за минуту на усеянной зорями воде вырисовался силуэт лодки. В нем сидело двое мужчин.
— Сколько будет дважды два? — спросил их Олешко.
— Двенадцать — ответил один из них — только чего это ты, Олешко, такой дурковатый отзыв придумал?
— Чтобы тебе было о чем спрашивать — блеснул зубами Попович и обратился к Святославу — Это, княжич, Воинские парни. Они тебя доправят в сам Киев.
— Мне бы лучше в Переяслав — заупрямился Святослав — Сколько же я там не был!
— Не советую, княжич — Олешко предостерегающе поднял руку — не советую! Таково повеление твоего отца, князя Владимира Мономаха. Так как в Киеве тебя знают немногие. А в Переяславе сразу заприметят, что ты вернулся. А тогда какой-то половецкий шпион известит об этом степь — половцы будут считать князя Владимира нарушителем соглашения. Поэтому не спорь и езжай в Киев. А пока что — бывай!
Все же не удержался. Олешко, и на миг припал к княжьему плечу. Что не говори, не выбросишь из памяти пережитых вместе чудесных юношеских дней.
Тогда взлетел на коня, свистнул и растаял в темноте. Олешко спешил. Надо было успеть к горошинской группе, чтобы перевести молодецкие гонки как можно ближе к Днепру. Потому что кто знает — может, половцы-таки что-то заподозрят и ринутся наперерез лодочке. А молодецкие гонки как раз годятся, чтобы цепляться ко всем встречным-поперечным. И пока выяснится, кто есть кто, лодка с беглецом уже очутится на киевской земле.
Бобровая хатка
— Вот как… — медленно говорил Жила и прищуренным глазом, будто целился из лука, посмотрел на Оверка — а я же тебе за Голтвой когда-то жизнь спас.
— Поэтому и не забираю сегодня твою. Однако парня отдай. Нам он больше нужен. Тот болтун говорил, что Змей и его слушается.
— Так вы хотите, что бы Мирко привел Змея к вам? — догадался Жила.
— Конечно. А сам иди, куда хочешь. Или оставайся с нами…
Внезапно конь Жилы сделал громадный прыжок в сторону половцев. Оверко едва успел уклониться.
— Убегай, Мирко! — закричал Жила, выхватывая меч — К болоту убе…
Из кустов свистнула стрела и Жила запнулся на полуслове.
Витька пригнулся и рванул по целине. Опять свистнула стрела. Но повезло — она лишь зацепила конское ухо.
— Остановись! — кричал Оверко — Мы тебе не причиним никакого вреда!
Витька пришпорил коня. Он порол его плеткой и лихорадочно думал, как быть дальше. Завернуть к Печенегу? Но что может сделать один дед против трех половецких выведчиков? Да и четырех ли. Нет, хорошо сказал Жила — только к болоту! И не просто к болоту, а туда, где стоит дерево с верхушкой, похожей на месяц-молодик…
И Витька резко свернул к камышам.
— Стой! — донеслось позади.
А за миг послышалась раскатистая дробь копыт. Витька оглянулся — половецкие выведчики вскакивали на коней. И было их уже пятеро.
Вдруг Витькин конь закосил глазами в сторону одного из проточков. Витька тоже поглядел туда и у него похолодело в груди — в лодке навзничь лежал дед Печенег. Его окровавленная голова свесилась за борт.
Топот приближался.
— Остановись! — вопил Оверко — Все равно не убежишь!
А вот и дерево с месяцем на верхушке. Витька на ходу вылетел с коня. Не удержавшись на ногах, несколько раз перекатился. Ухватился на ноги и быстро ринулся к лодке. На счастье, та оказалась на месте. Да еще и отвязанная. В ней даже шест был… несколько суетливых толчков — и горошинский берег исчез за камышами.
— Несите сюда лодки! — кричал Оверко — Да быстрее, болваны! А двое оставайтесь на берегу. И глядите мне!
Как назло, нос Витькиной плоскодонки из разгона врезался в куст рогозы. Пока парень выбирался назад, от берега долетел громкий всплеск. Это преследователи бросили лодки на воду.