— А вот и собираются! И Змея с собой поведут. Я сам вчера слышал, как дядь Илька с Поповичем об этом говорили. Они плотиной проезжали, а я там раков ловил. Так дядь Илька говорят…
— Тс-сс! Здесь же тот половец сидит…
— Ну, и пусть сидит. Я слышал, его в Переяслав должны везти. Сам князь Мономах хочет с ним поговорить…
— Вы чего это здесь расселись? — внезапно громыхнул на них мужской голос — А ну, воробьи, кыш отсюда!
Послышалось мелкий топот легких детских ног и все утихло.
Следовательно, русичи куда-то собираются. И если дети не лгут, то берут с собой и Змея. При упоминании о Змее светлого Андака передернуло. Бр-рр… Никогда ему не забыть тот мертвенно-ослепительный глаз. А рев Змея до сей поры вторит в ушах…
Под вечер Андаку удалось подслушать еще один разговор.
— Не рановато ли готовишься, а, Олешко? — донеслось издали.
— Вам, может, и рановато, а мне самое время — сказал вблизи голос Поповича — Змея туда поведу.
— А он что — не хочет уже летать?
— Хочет, но я крыло ему подрезал! Потому что кто его знает, что ему стрельнет в голову, как взлетит в небо.
Правду говорила детвора. Потому что следующим утра еще на рассвете зашевелилось Городище, затопали сотни ног, заржали кони.
А где-то под обед русичи ушли. В Городище была такая тишина, что слышалось кряканье уток в плавнях.
Андака опять охватило неистовство Андака. Он заметался по яме, до крови отгрызал ногти на пальцах, бил носками во влажные стены поруби. Он сейчас отдал бы все богатства, которые имел и еще будет иметь, чтобы немедленно очутиться в своей орде, чтобы сообщить о том, что услышал!
Поздней ночью у ямы раздался невыразительный шорох. Будто кто-то осторожно подкрадывался к поруби.
Андак задержал дух.
Через мгновение отозвался чей-то тихий голос:
— Спишь, Андак?
— Нет — настороженно завещал Андак — Кто ты?
— Потом узнаешь. Хочу помочь тебе убежать к своим.
Кровь стукнула Андаку в виски. От радости перехватило дыхание.
— Как ты это сделаешь? — наконец спросил он.
— Это уже мое дело…
Через время на дно поруби посыпалась земля. За ней опустилась жердь с коротко обрубленным ветками.
Андак мигом выбрался наверх и оглянулся. Нигде никого. Только на фоне темных кустов невыразительно белела человеческая фигура — видимо, это был его спаситель.
— Айда за мной! — шепотом приказал спаситель и пригибаясь пошел под стеной. Он был невысокого роста, крепок. Легкая сутулость выдавала в нем человека преклонных лет. Беглецы неслышно прошли кузницу и очутились над краем обрыва.
— Но здесь высоко… — нерешительно начал Андак.
Он еще из-за Сулы приметил, какие стремительные кручи вокруг Городища. Особенно в том месте, где оно сходит к болоту. А что внизу было болото, Андак не сомневался. Оттуда тянуло прохладой, тиной и доносился беспокойный шорох камышей.
— Тс-сс… — зашипел спаситель.
Он что-то впопыхах искал в кустах.
— Ага, она здесь — наконец удовлетворено прошептал он.
То была веревка. Спаситель привязал ее к дереву, что возвышалось над обрывом, и забросил конец в бездну.
— Я — первым, ты — за мной — прошептал спаситель Андаку — только спускайся, когда свистну, потому что вдруг кто подстерегает внизу…
Голова спасителя спряталась за краем обрыва. Андак со страхом начал прислушиваться к звукам, которые доносились из плавней. В орде говорили, будто где-то здесь таится дидько болотный. И нет от него половцам никакого спасения.
«Может, не стоит лезть? — промелькнула мысль — Это же верная смерть».
В тот миг снизу донесся приглушенный свист. Андак глубоко вздохнул, как будто перед прыжком в ледяную воду, и начал спускаться.
Спаситель ожидал его в лодке. Он был не сам. У его ног глухо зарычал пес.
— Тихо, Бровко, тихо — приказал ему незнакомец — Ну, трогаемся — сказал он, когда Андак осторожно обошел пса и уселся на носу.
— Погоди — сказал сын половецкого хана, когда незнакомец собирался оттолкнуться шестом от берега — я слышал, что где-то здесь живет…
— Помолчи! — остановил его незнакомец — Потому что еще накличешь его на свою голову.
Оттолкнувшись, прибавил:
— Он своих не трогает. Может, и тебе повезет. Тем более, что с нами Бровко.
Плыли долго. Спаситель часто менял направление.
Андак лишь удивлялся, как ему удается находить дорогу в такой темноте.
— Я тебе заплачу — пылко шептал он своему спасителю — ты станешь самым богатым среди русичей. У нас и серебро есть, и табуны.