Долгие месяцы она беспокоилась о решении, которое он примет относительно ее будущего.
Уильям некоторое время жил в Вирджинии и был близким другом Мэтью Уилкенсона. Возможно, он решит вернуться и прибрать к рукам плантацию? Он мог бы оставить ее без гроша в кармане, если бы захотел.
Был теплый день ранней весны, последний год прошедшего века, когда поверенный Тинлингов, служивший их агентом в колонии, прибыл с кратким письмом от старшего Тинлинга. В записке ему предписывалось продать плантацию и отдать Элизабет четверть выручки, а также сообщить ей, что на этом он разрывает между ними все семейные связи.
Тинлингс больше не хотел иметь ничего общего ни с Вирджинией, ни с Элизабет.
А вместе с запиской поверенный привел и потенциального покупателя.
— Меня зовут Томас Марлоу, — сказал он, с обычным поклоном, — а это мой помощник, Фрэнсис Бикерстафф. Мы выражаем вам соболезнования в связи с вашим горем, мэм, и не будем вам докучать.
— Вы новичок в колонии, сэр? — У него было такое выражение лица, которых она давно не видела. Он был приятной внешности, что и говорить, культурен и благороден, но не выглядел щеголем. За его внешним видом было что-то дикое, как у тигра, приученного к дому, но который, тем не менее, остается опасным животным.
— Да, мэм, мы недавно в колонии. Мы с мистером Бикерстаффом провели последние четыре года или около того в скитаниях и теперь пытаемся здесь обосноваться.
— Что ж, сэр, если вы привыкли уважать частную жизнь и требовать, чтобы уважали вашу собственную, мне кажется, вы прибыли не в ту страну. Но простите меня, я все еще в шоке после смерти моего мужа и не хочу отговаривать вас от покупки этой прекрасной плантации. Осмотритесь вокруг, а потом может быть, вы с мистером Бикерстаффом присоединитесь к нам за ужином?
Следующие два часа Элизабет провела, разбирая упаковки своей одежды и личных вещей. Остальное — мебель, лошадей, рабов, даже настенные портреты — она продаст вместе с домом и больше никогда о них не вспомнит.
Наконец Марлоу, Бикерстафф и поверенный вернулись с прогулки по осмотру плантации, возбужденно разговаривая, их прекрасные туфли были заляпаны грязью. Рассаживая их вокруг обеденного стола, Элизабет спросила: — Скажите, сэр, что вы думаете об этом месте?
— Великолепно, мэм, как раз то, на что мы и надеялись, — сказал Марлоу.
— Эти виргинские плантации очень хвалят в Англии, — сказал Бикерстафф, — и я нахожу, что земля здесь главное, но надо отметить, здешние дома никоим образом не идут, ни в какое сравнение со всеми большими домами в Англии.
— Вполне соглашусь с вами, сэр, — сказала Элизабет, и это было правдой. Самым роскошным жилищем в Вирджинии считался бы всего лишь скромный загородный дом в Англии. — Эта земля все еще дикая, несмотря на все преимущества, которые вы здесь находите.
Они приятно провели время: Марло был веселым и довольным, Бикерстафф спокойным и педантичным. Странная пара. С осторожностью Элизабет смогла установить, что Марлоу был родом из Кента, хотя не распространялся в отношении своей семьи, что еще больше возбудило ее любопытство. Он сказал, что много лет командовал каперским судном во время последней войны, и большую часть времени провел в плаваниях и за границей.
«Это могло бы объяснить, почему у него был не совсем правильный акцент, - подумала она. - И, возможно, почему сам мужчина был таким ... любопытным. Не в каком-то предосудительном смысле. В его внешности, манерах не было ничего предосудительного. Просто было что-то выходящее за рамки. К этому мужчине следует подходить с осторожностью или не подходить вообще».
Когда последние тарелки были убраны, Марлоу застенчиво сложил руки, первый расслабленный жест, который Элизабет увидела от него, и сказал: — Теперь я становлюсь паршивым плантатором.
— Не грубите, пожалуйста, сэр, эта плантация очень дорога мне, — сказала Элизабет.
— Тогда, возможно, мы приступим к торгу, мэм.
— Сэр?
— Марлоу кивнул поверенному. — Я считаю, пять тысяч будет справедливой ценой?
«Пять тысяч фунтов табака, считалось приличной суммой в землях приливных вод. – Элизабет обдумывала это предложение. – Это была справедливая цена. Не чрезмерная, даже не щедрая, а именно справедливая, и ей хотелось поскорее избавиться от этой плантации. Но, как и у большинства людей в Вирджинии, у нее было мало звонкой монеты, мало твердой валюты, а сейчас ей нужны были деньги, а не табак, на выращивание которого у этого Марлоу уйдет полгода».
— Ну… — сказал поверенный, не слишком впечатленный предложением. — Мы подвергаем себя некоторому риску, сэр. Неурожай, падение цен на табак на рынке. Имея это в виду, возможно, было бы лучше…