— Марлоу, — мягко сказал Бикерстафф. — Может нам следует уйти. Боюсь, мне что-то не понравилась бычье жаркое, которое я съел.
— Потерпите еще минутку. Сначала я хотел бы перекинуться парой слов с некоторыми моими друзьями. — Марлоу оставил его и направился через весь зал к компании богатых щеголей. Он увидел, как они обменялись какими-то словами, увидев его приближение, захихикали и обернулись в его сторону. Он встревожился, что его щеки покраснели.
— Сэр, — сказал он Мэтью Уилкенсону, подойдя к ним, — вы, кажется, наслаждаетесь какой-то шуткой, и мне хотелось бы узнать, что вас так развеселило.
— Это наша личная шутка, так что вы ее не поймете — Уилкенсон посмотрел не на Марлоу, а на своих друзей, которые все еще по-идиотски хихикали. Он был наполовину пьян, улыбаясь своей глупой, высокомерной улыбкой, стараясь не встречаться напрямую с глазами Марлоу, так что они метались между ним и его друзьями.
— А мне, хотелось бы знать над чем вы смеетесь, — сказал Марлоу. — А вы, мадам, — обратился он к Элизабет, — этот джентльмен забавляет вас или вы хотите, чтобы я убрал его руку с вашей?
— О, Боже мой, прошу вас, сэр, не вмешивайтесь. — В голосе Элизабет слышались отчаяние и унижение.
— Да, — сказал Уилкенсон, — не вмешивайтесь, это не ваше дело.
— Если дама терпит от вас оскорбление, сэр, то это, безусловно, мое дело.
— О, какой вы благородный! — Громкий мех сорвался со сжатых губ Уилкенсона, как будто он не мог сдержаться. — Кажется, сегодня вечером каждый второй претендует на благородство. — Он быстро посмотрел на Марлоу, потом снова на своих друзей. Они отводили глаза, как будто Марлоу был для них ниже их достоинства.
— Я бы попросил вас объясниться, сэр, — сказал Марлоу. — Но сначала уберите свою руку с руки этой дамы.
— Пожалуйста, мистер Марлоу, со мной все в порядке, — произнесла Элизабет, но ее слова прозвучали как-то жалобно.
— Я занимаюсь своими делами, сэр, — сказал Уилкенсон, — и предлагаю вам сделать то же самое. Пошел прочь, выскочка, ободранная ворона! … - Он повернулся и ухмыльнулся своим друзьям, ожидая, что они разделят его браваду. Но теперь они занервничали и вознаградили его не более чем полуулыбками и приглушенными смешками.
— Я сказал, уберите свою руку с руки этой леди.
Марлоу крепко сжал руку Уилкенсона и оторвал ее от руки Элизабет так же легко, как будто забрал игрушку из кулачка младенца.
В конце концов, Уилкенсону удалось вырвать свою руку из хватки Марлоу. — Ты поднял на меня руку, ублюдок?
— Я сейчас дам вам пинка под задницу, сэр, если вы не извинитесь перед дамой.
— Марлоу, пожалуйста, — взмолилась Элизабет, но теперь ситуация вышла из-под контроля.
Лицо Уилкенсона стало красным, губы плотно сжались. Он взглянул на своих друзей в поисках поддержки, но они старались не встречаться с ним глазами, и это, казалось, еще больше его разозлило. — Ты смеешь прикасаться ко мне? Думаешь, ты сможешь произвести на нас впечатление своими кровавыми деньгами и ложью о благородном происхождении? Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, и я не побоюсь рассказать это другим.
— Если вы хотите обсудить мои дела со мной, мы можем это сделать наедине, но я не потерплю, чтобы вы оскорбляли даму.
— Ну, это уж слишком, —сказал он достаточно громким голосом, чтобы заставить других обернуться и прислушаться. — Ты, негодяй и лжец, выскочка с претензией на благородное происхождение, решивший помочь такой же мрази как ты сам, к тому же и шлюхе в придачу.
Вокруг них воцарилась неестественная тишина, как будто они не являлись частью бала, проходящего в зале.
— Ради гармонии в этой колонии я мог бы не обратил внимания на оскорбление меня самого, — сказал Марлоу, — но я не могу вынести подобных слов, сказанных о даме. Я требую удовлетворения.
Это заставило Уилкенсона замолчать, по крайней мере, на секунду. «Как мог этот глупый ублюдок ожидать чего-то меньшего?» – недоумевал Марлоу. – «Уилкенсону слишком долго позволяли делать все, что он хотел, и его поведение не вызывало возражений.»
— О, Боже мой! — Элизабет сердито взглянула на Уилкенсона, потом на Марлоу и ушла прочь.
Уилкенсон посмотрел, как она уходит, а затем повернулся к Марлоу. Он сперва заколебался, и его глаза расширились, а затем сузились. — Хорошо, когда мы встретимся? - Высокомерие исчезло из его голоса, также, как и веселье. Теперь он явно почувствовал путь реальной опасности и снова взглянул на своих друзей.