— Не ной, Степаныч, не ной! Я сказал, заработаем, — значит, заработаем, — уверял басок сутулого. — Не первый раз промышляю тут. В прошлом году он содрал с меня то же самое — два бочонка икры по десять кило и бочонок брюшков на полцентнера. И то заработал, хотя ход был куда хуже. А нынче, вишь, только начался ход, а уж у нас два бочонка икры есть. Хороший, видать, будет ход. Вот только бы Колчанов не появился со своей шатией…
Они замолчали, слышалось только, как шлепаются рыбьи тушки, бросаемые в яму.
— А что мы лежим? — сердито шептал Толпыга. — Давайте встанем и арестуем их! Улики-то вот они — истребляют рыбу только ради икры.
— Ты что, с ума сошел? — зашипел на него Владик. — Ты же слышишь, что к ним кто-то должен приехать за икрой? Надо узнать…
Совсем уже стемнело. Браконьеры закончили работу и развели костер. Бородатый — человек средних лет, с хмурым лицом и большими загрубелыми ладонями — принялся готовить ужин, а сутулый, с физиономией, напоминающей мордочку хорька, стал перетирать икру на грохоте, поставленном над небольшой лоханкой.
Ребята лежали метрах в двадцати от браконьеров и молча наблюдали за каждым их движением. Ныли бока и колени, голод давно мучил их, но они терпеливо ждали. Светящийся циферблат Владиковых часов показывал начало двенадцатого, когда браконьеры закончили ужин.
— Ну что ж, Андрей, не приедут они, должно? — спросил бородатый. — Спать будем?
— Сетки сначала проверим, — твердо ответил сутулый тоном хозяина. — А то к утру столько наберется, что не подымешь…
Они подбросили в костер несколько коряжин и пошли к лодкам. Вскоре с берега послышалось удаляющееся громыхание уключин.
Со стороны берега костер укрывался зарослями настолько тщательно, что не только с Бурукана, но и с залива его не было видно.
— Пошли, — поднялся Владик, когда скрип уключин затерялся в ночи.
Глазам ребят предстала довольно живописная картина. Рядом с ручьем стояло несколько бочонков самых различных размеров. В одних, более мелких, краснела икра, в других, покрупнее, серебрились брюшки или целые тушки кеты. Яма, в которую браконьеры бросали преимущественно тушки самцов, уже была закидана галечником. Неподалеку от ручья, почти у костра, стояла наготове лоханка с решетом-грохотом, на котором браконьеры приготавливали икру. Видно было по всему, что дело у них поставлено на широкую ногу, с настоящей воровской расчетливостью.
Толпыга подошел к одному из бочонков с икрой, бесцеремонно захватил горсть оранжевых зерен и сунул в рот.
— Хороший посол, — сказал он. — Надо взять на ужин.
Владик и Гоша последовали его примеру, и вскоре все с аппетитом уплетали икру.
— Сетки сушатся, — вдруг сказал Толпыга. — Вон, за палаткой. Давайте заберем!
— Ни в коем случае! — возразил Владик. — Мы же так спугнем их. Вот мотор на время испортить, чтобы не смогли уйти отсюда, — это другое дело, — говорил он в раздумье.
— А что, я в один момент! — воскликнул Толпыга. — Винт сниму…
Он быстро сбросил брюки и, оставшись в одних трусах, кошкой шмыгнул к берегу. Не прошло и десяти минут, как он вернулся к костру, неся в руках два гребных винта — один бронзовый, отливающий при свете костра золотом отшлифованных лопастей, другой — стальной.
— А откуда второй? — удивились ребята.
— Запасной тяпнул, — улыбаясь до ушей, отвечал Толпыга. — Такой пройдоха без запасного не ездит. Я сразу сообразил.
— Вот хватятся! — ликовал Гоша.
Обстоятельно осмотрев становище, ребята снова укрылись в своем убежище. Они решили выяснить, кого ждут браконьеры.
Едва они вновь устроились под разлапистой елью на мягкой подстилке из мертвой хвои, как с низовьев Бурукана послышался дробный перестук мотора. Все затаили дыхание, вслушиваясь в этот новый звук. Шурка, который по шуму мотора мог узнать любой катер в Средне-Амурском, твердо определил:
— Катер рыбинспекции…
— Уж не Кондакова ли ждут браконьеры? — высказал догадку Владик.
— Очень даже возможно, — согласился Гоша. — В Потайной протоке этот пьяница тоже не ловил браконьеров, а кутил с ними.
Вскоре у берега послышался скрип уключин и приглушенные расстоянием голоса: возвращались браконьеры. А потом показались из кустов и они сами, нагруженные тяжелыми мешками с рыбой. Высыпав рыбу в стороне от палатки, сутуловатый сказал:
— Ты, Степаныч, перетаскивай остальную, а я поеду встречу, не то катер в залив не зайдет.
Они снова ушли к берегу, и через минуту ребята услышали, как по галечнику загремело днище лодки: видимо, столкнули на воду моторку. Потом зажужжал руль-мотор, и сквозь его шум послышался громкий голос сутулого: