— Скажем то, чтобы вы, гражданин Кондаков, завтра же сдали на рыбозавод икру и брюшки, которые хотели присвоить, — ровным ледяным голосом сказал Владик.
— A-а, шпионите, сопляки! — с негодованием рыкнул Кондаков. — Сидели подслушивали?!
— Ошибаетесь, не шпионили, а ловили браконьеров, в том числе и таких титулованных, как вы.
— Пошли вон отсюда, негодяи, иначе я перестреляю вас! — взревел Кондаков, хватаясь за правый карман дождевика. — Я вам покажу, как устраивать слежки за рыбинспекторами!
Но никто из ребят даже с места не тронулся, хотя Гоша почувствовал, что у него дрожат колени.
— Всех не перестреляете, — проговорил Владик. — Нас охраняет вся бригада.
Кондаков вдруг захохотал с деланной веселостью.
— Фу ты, да я же пошутил, ребята. Думаю, дай-ка проверю, струсят мои орлы-общественники или нет. Молодцы! Объявляю вам благодарность, завтра отмечу в приказе по району.
Ребята широко открытыми от недоумения глазами смотрели на перевоплощение Кондакова. А тот продолжал:
— Колчанов тоже здесь, в засаде?
— Да, он на берегу, — соврал Владик.
— Молодец! — воскликнул Кондаков. — Недаром я его натаскивал столько лет. Ну, что ж, мне пора. — Он поднял руку и посмотрел на часы. — Половина второго.
— Прошу вас немного задержаться, — как ни в чем не бывало сказал Владик. — Вы подпишете акт о расхищении всенародной собственности — наших природных богатств.
— Э-э, тут уж вы превышаете ваши полномочия, ребята, — весело возразил Кондаков. — Когда на месте задержания браконьеров находится сам главный районный инспектор рыбвода, инспекторам-общественникам делать нечего, он сам в состоянии управиться.
На шум из кустов выбрались браконьеры. Они угрюмо смотрели на невесть откуда взявшихся ребят.
— Браконьеров поймали не вы, а я, — продолжал между тем Кондаков, — и я волен поступать с ними так, как того требует закон.
Владик достал из кармана ученическую тетрадь, примостился у костра и, не обращая внимания на Кондакова, сел писать акт. Вместо Владика вступил в разговор Толпыга.
— А разве закон требует, чтобы вы брали калым с браконьеров? — спросил он мрачно.
— Калым? — изумился Кондаков. — Я вижу, ты совсем рехнулся, Толпыгин. Я изъял продукцию у браконьеров! Понятно тебе? — повысил он голос.
— Зачем же вы обманываете? — не выдержал Гоша. — Мы же все слышали и видели.
Между тем Владик написал акт. Так как браконьеры отказались назвать свои фамилии, Владик записал те имена, которыми они называли друг друга.
— Прочтите и подпишите, — сказал Владик, протягивая тетрадь Кондакову.
Тот долго читал написанное, вымученно усмехнулся, потом спокойно разорвал тетрадь пополам и бросил в огонь.
— Вот так, понятно? — спокойно резюмировал он.
Владик так же спокойно сказал:
— Ну что ж, завтра будем объясняться в райкоме партии. Пошли, ребята.
Они скрылись в лесу, не сказав на прощанье ни одного слова. Только под елью, где они остановились, Владик возбужденно прошептал;
— Скорее на моторку и в село, за милицией. Браконьеры без винтов не уйдут никуда.
Через полчаса они уже мчались на своей лодочке вниз по течению темного Бурукана, оглашая ночную тишину ровным жужжанием мотора.
29. Беспокойное утро
А тем временем на Чогоре произошло событие, которому немало подивились бы ребята из бригады, а еще больше, наверное, сам Колчанов, будь все они здесь: попутным катером сюда приехала Надя Пронина.
Сторож рыбацкого стана Савелий Никитич, в единственном числе встретивший гостью, конечно, не был особенно удивлен — мало ли кто приезжает на биологический пункт! Он сообщил, что все на Бурукане, отдал Прониной ключи от домика под утесом, помог ей донести два чемодана, а сам занялся своими делами — ремонтом бригадной конюшни. Что касается гостьи, то она вошла в колчановскую комнату, упала на раскладушку и разрыдалась. Нет, это не были слезы горечи. Это были слезы радости, облегчающие душу после стольких страданий, оставшихся позади.
Решение вернуться на Чогор зародилось у Нади Прониной еще в тот трудный день, когда она так нелепо покидала его. Окончательно созрело это решение в Хабаровске. Там и решился вопрос: подводная энтомофауна озера Чогор, как и Бурукана, — «неразрезанный том творений природы», как сказал бы Николай Николаевич Сафьянов. Поэтому потребовалось только одно слово Прониной, чтобы тотчас же в институте согласились послать на Чогор энтомолога.