Теперь они сидели, наблюдая за танцующими вокруг костров. Где-то в темноте захныкала девушка.
— Расскажи мне о Сабане, — потребовала Санна.
Камабан пожал плечами.
— Честный, трудолюбивый, — сказал Камабан, не считая ни одно из этих свойств хорошим качеством, — похож на своего отца.
— Он станет вождём?
— Когда-нибудь, возможно, — беззаботно ответил Камабан.
— А он будет хранить мир?
— Откуда я знаю, — ответил Камабан.
— В таком случае, что ты думаешь?
— Какое значение имеет то, что я думаю? — спросил Камабан. — Все знают, что я глуп.
— А ты глуп?
— Это то, что я хочу, чтобы они думали обо мне, — сказал Камабан. — Только так меня могут оставить в покое.
Санна одобрительно кивнула. Двое сидели в тишине некоторое время, наблюдая за отблесками пламени, окрашивающими крупные камни. Искры вились в небо, устремляясь к холодно-белым звёздам. Крик раздался из темноты, где двое молодых воинов, один из Рэтэррина, а другой из Каталло, начали драться. Их друзья растащили их, но как только эта драка закончилась, началась другая. Люди Каталло были щедры на медовый хмельной напиток, который был специально приготовлен к празднику Середины Лета.
— Когда моя бабушка была девочкой, — сказала Санна, — не было этого напитка. Чужаки научили нас готовить его, но до сих пор они делают это лучше.
Она поразмышляла над этим некоторое время, затем пожала плечами.
— Зато они не умеют делать мои снадобья. Я могу дать тебе питьё, чтобы ты летал, и еду, чтобы дать тебе сладкие сны, — её глаза сверкнули из-под шали, покрывающей голову.
— Я хочу учиться у тебя, — сказал Камабан.
— Я обучаю девочек, а не мальчиков, — резко ответила старуха.
— Но у меня нет души, — сказал Камабан. — Она была разбита Д-д-детоубийцей. Я не мальчик, и не девочка. Я ничто.
— Если ты ничто, чему ты сможешь научиться?
— Всему, ч-ч-чему ты сможешь научить меня. — Камабан повернулся к колдунье. — Я з-з-заплачу тебе.
Санна расхохоталась, дыхание захрипело у неё в горле, когда она начала раскачиваться взад-вперёд.
— И чем, — спросила она, когда дыхание восстановилось, — изуродованный изгнанник из Рэтэррина может расплатиться со мной?
— Этим, — Камабан выпрямил правую руку, показывая один золотой ромбик. — Часть золота Чужаков, — сказал он. — Сокровище невесты Слаола.
Санна потянулась за ромбиком, но Камабан сжал ладонь.
— Отдай мне это, дитя! — зашипела старая женщина.
— Если скажешь, что будешь учить меня, — сказал Камабан, — я дам тебе это.
Санна закрыла глаза.
— Если ты не отдашь это мне, искривлённый кусок ужаса, — нараспев заговорила она голосом, который внушал ужас трём поколениям её племени, — я отдам твоё тело червям и отошлю твою душу в бесконечный лес. Я сверну твою кровь и разобью твои кости в тесто, гадюки заберутся в твои внутренности, а собаки съедят твои кишки. Ты будешь молить о милосердии, но я буду только смеяться над тобой, а твой череп использую в качестве туалетного горшка.
Она внезапно остановилась, потому что Камабан поднялся на ноги и заковылял прочь.
— Куда ты собрался? — зашипела она.
— Я слышал, что в Друинне есть колдунья, — сказал он, — она м-м-может научить меня.
Санна с ненавистью посмотрела на него, её глаза горели на мертвенном лице, но он оставался совершенно спокойным, и Санна подавила свой гнев.
— Ещё один шаг, уродец, — сказала она, — и твои искривлённые кости будут лежать рядом с тем карликом во рву.
Камабан поднял вверх золотой ромбик.
— Этим я расплачусь за то, что ты меня б-б-будешь учить, — сказал он и затем достал второй ромбик. — А этот кусочек золота, — продолжил он, — будет платой за то, что ты вылечишь меня.
— Подойди сюда, — приказала Санна. Камабан не двигался, а только держал кусочки золота, которые сверкали в свете очага. Санна глядела на них, осознавая, сколько всего она может совершить с такими могучими талисманами. Она надеялась получить часть этого золота на следующее утро, но каждый кусочек был очень ценен для неё, и она подавила свой гнев.
— Я буду тебя учить, — спокойно сказала она.
— Спасибо, — тихо произнёс Камабан, затем опустился перед ней на колени и почтительно положил оба ромбика в её протянутую руку.