Санна плюнула на золото, затем зашаркала назад в глубокую темноту хижины, где от её очага осталась только кучка обуглившихся тлеющих углей.
— Ты можешь лечь спать внутри, — сказала она из темноты, — или снаружи. Мне всё равно.
Камабан не ответил, а только разглядывал камни большого храма. Тени любовников теперь были неподвижны, но угасающие огни костров мерцали, и ему показалось, что круг камней дрожит в дымной ночи. Словно камни были живыми, а люди мёртвыми, и это напомнило ему о Старом Храме, таком далёком отсюда, который был его домом, и он склонился вперёд, прислонился лбом к земле и поклялся, что какие бы боги ни услышали его, он вдохнёт жизнь в Старый Храм. Там будут петь, будут танцевать, храм станет живым.
* * *Хенгал был доволен результатами своих переговоров с Киталом. Мир был обеспечен, и этот мир будет скреплён свадьбой Сабана и Дирэввин.
— Не такую девочку я бы выбрал для тебя, — проворчал Хенгалл сыну, когда они двигались к югу в Рэтэррин. — Она слишком худа.
— Слишком худа? — переспросил Сабан. Он думал, что Дирэввин прекрасна.
— Женщины то же самое, что и домашние животные, — сказал Хенгалл. — Самые лучшие имеют широкие кости. Бесполезно жениться на худых, они умирают при родах. Но Санна решила, что ты женишься на Дирэввин, и эта женитьба скрепит наш мир, и это решено.
Хенгалл не только договорился о свадьбе, но и купил восемь больших камней, с помощью которых Гилан сможет восстановить Старый Храм. Ценой за камни был один из крупных золотых ромбов и девять маленьких, которые Хенгалл считал недорогими. «Это правильно, — думал он, — обменять малую часть золота Сэрменнина на камни». Потому что он был теперь уверен, что появление золота — это сообщение от Слаола чтобы восстановить Старый Храм, а Гилан убедил его, что в Рэттэррине должен быть каменный храм.
В Рэтэррине не было камней. Были булыжники в реке, и немного камней покрупнее, из которых можно было выточить молотки или топоры, но в поселении не было больших камней, сопоставимых со столбами и крупными плитами, окружающими храм Каталло. Рэтэррин был местом мела, травы и деревьев, в то время как земля Каталло изобиловала огромными камнями, которые были так густо рассеяны на его холмах, что издалека выглядели как стадо гигантских серых овец. Санна утверждала, что эти камни были раскиданы Слаолом в напрасной попытке остановить возведение священного холма для Лаханны, однако другие говорили, что камни были сброшены на холмы Гьюэтом, богом облаков, которому захотелось увидеть своё отражение на зелёной поверхности земли. Однако каким бы образом камни ни попали в Каталло, они оказались ближайшими к Рэтэррину валунами.
Сабану понравилась идея строительства в Рэтэррине чего-нибудь нового и впечатляющего. Некоторые из людей Хенгалла тихо ворчали, что деревянные храмы служили Рэтэррину достаточно хорошо, но торговцы, возившие шкуры, кремень и горшки на обмен на топоры, моллюсков и соль, выяснили, что в Друинне есть храм из больших камней, и что почти все святилища на западе также сделаны из валунов. И перспектива обладания собственным каменным храмом подняла дух большинства людей Хенгалла. Новый храм, созданный из камней, сможет восстановить удачу племени, и этой веры оказалось достаточно, чтобы убедить жрецов, что Гилан должен быть новым главным жрецом. Они сообщили об этом Хенгаллу, и вождь, подкупивший четырёх жрецов бронзовыми слитками, рабынями из Чужаков и кусками янтаря, чтобы они сделали именно такой выбор, с серьёзным видом принял их решение как волю богов.
Итак, Гилан стал новым главным жрецом, и его первым требованием было очистить Старый Храм от сорняков и орешника, чтобы святилище было готово к прибытию камней из Каталло в следующем году.
Мужчины делали эту работу, а женщины оставались с внешней стороны вала и танцевали вокруг. Они пели во время танца, и их песней была свадебная песнь Слаола. Только женщины когда-либо пели эту песню, и только в случаях величайшей торжественности. Она исполнялась короткими куплетами, с большими паузами в музыке, и в течение этих пауз танцоры должны стоять почти без движения, пока в определённый момент танец и песня не возобновлялись опять. Их голоса накладывались друг на друга с особой гармонией, и хотя они никогда не репетировали петь вместе, песня всегда прекрасно западала в память, а движения танца всегда прекращались и возобновлялись абсолютно согласованно. Матери учили своих дочерей куплетам этой песни, одни учили одну часть, другие другую, и потом они собирались вместе, и всё прекрасно сочеталось. Многие женщины плакали во время танца, потому что песня была печальной. За день до свадьбы Слаола и Лаханны бог солнца поссорился со своей невестой и покинул её, но женщины жили надеждой, что Слаол смягчится и вернётся к своей невесте.