Он направлял свой посох на Ленгара при этих словах, и тот пятился от угроз. Ленгар был старше, он имел завидную славу храброго воина, но Камабан руководил силами, которых Ленгар не понимал.
— Ты убил Сабана?
— Я отдал его в рабство Хэрэггу.
— Хорошо.
— И я забрал его невесту.
— А почему бы нет? — спросил Камабан. — Кто-то должен был это сделать.
Он не ожидал ответа, и продолжал идти к Храму Неба, где он пересёк низкий внешний вал, перебрался через ров, и взобрался на высокий внутренний вал. Там он остановился, пристально осматривая четыре лунных камня.
— Они хорошо потрудились, — сказал Камабан с усмешкой. — Работа Гилана?
Ленгар пожал плечами, потому что он ничего не знал о новом храме.
— Гилан мёртв.
— Правильно, — сказал Камабан, — видно, что это его рук дело. Или его, или поганых жрецов из Каталло. У них даже не хватило смелости создать храм для Слаола без преклонения вдобавок и перед Лаханной.
— Лаханной?
— Это камни луны, — сказал Камабан, указывая своим посохом на парные столбы и плиты внутри кольца.
— Ты хочешь, чтобы их убрали? — спросил Ленгар.
— О желаниях Слаола, — сказал Камабан, — я распоряжусь, а ты не будешь делать ничего, пока я не прикажу тебе.
Он направился в центр храма, где высокая луна отбрасывала небольшую тень от холмика над телом глухой девочки. Камабан глубоко засунул свой посох в мягкий грунт и попытался вытащить тело. Но хоть он и расковырял землю, он не смог извлечь тело.
Ленгар с отвращением отпрянул от запаха, который распространился от разбросанной земли.
— Что ты делаешь? — запротестовал он.
— Избавляю от неё это место, — сказал Камабан.
— Ты не можешь этого делать! — сказал Ленгар, но Камабан не обратил на него внимания, встал на колени, чтобы разбросать землю и мел от тела, а когда оно было почти раскрыто, он встал и снова воспользовался своим посохом, на этот раз поднимая разлагающееся тело на лунный свет.
— Теперь её надо будет снова закапывать, — сказал Ленгар.
Камабан свирепо повернулся к нему.
— Это мой храм, Ленгар, а не твой. Мой! — он прошипел последние слова, испугав Ленгара. — Я держал его в чистоте, когда был ребёнком! Я любил это место, я поклонялся Слаолу в этом кольце, когда все остальные подлизывались к Лаханне. Это место — моё! — он воткнул толстый конец посоха в мёртвую девочку, пробив рёбра. — Это существо было вестником, посланным раньше времени, так как храм ещё не закончен.
Он плюнул на тело, затем с усилием вытащил свой посох.
— Птицы и звери займутся ею, — сказал он беззаботно, и направился к Входу Солнца. Он не обратил внимания на пару столбов, обрамляющих вход, а сосредоточился на двух Камнях Солнца. Он хмуро осмотрел оба камня.
— Этот мы оставим, — сказал он, положа руку на самый крупный камень. — А этот ты можешь выбросить, — он указал на меньший по размеру камень. — Одного камня достаточно для солнца.
Он коротко махнул на прощание своему брату и направился к северу.
— Куда ты собрался? — вслед ему прокричал Ленгар.
— Мне ещё надо выведать кое-что, — сказал Камабан, — а когда я это узнаю, я вернусь.
— Для чего?
— Чтобы построить храм, разумеется, — повернувшись, сказал Камабан. — Разве ты не хочешь сделать Рэтэррин великим? Ты думаешь, что ты сможешь чего-нибудь достичь без богов? Я хочу дать тебе храм, Ленгар, который поднимет это племя до небес.
Он продолжил идти.
— Камабан! — закричал Ленгар.
— Что? — спросил Камабан раздражённо, снова обернувшись.
— Ты ведь на моей стороне? — с тревогой спросил Ленгар. Камабан улыбнулся.
— Я люблю тебя, Ленгар, — сказал он, — как брата.
И он продолжил уходить в темноту.
* * *Сабан узнал, что именно Хэрэгг провёл Ленгара и его людей из Сэрмэннина в Рэтэррин, так как только опытный торговец мог знать все тропы и все опасности, лежащие на пути, и как их избежать. А Хэрэгг был одним из самых опытных торговцев среди всех племён. В течение десяти лет он ходил по всем краям со своим обозом из трёх лохматых лошадей, нагруженными бронзой, топорами и другими самыми разными товарами, которые он мог обменять на кремень, янтарь, чёрный янтарь и травы, которые были нужны в Сэрмэннине. Иногда, рассказывал Хэрэгг Сабану, он перевозил зубы и кости морских чудовищ, выброшенных на побережье близ Сэрмэннина, и обменивал их на ценные металлы и драгоценные камни.
Многое из этого он ворчливо рассказал Сабану, когда они шли на север. Иногда он говорил на родном языке Сабана, но в основном он разговаривал на языке Чужаков, и бил Сабана палкой, если тот не понимал, или не мог ответить на этом же языке.