За время долгого пира кюна Далла как следует обдумала дело и приступила к действию незамедлительно. Когда Стюрмир конунг почувствовал усталость и ушел спать, она тут же последовала за ним в спальный покой – отгороженную от гридницы клетушку, почти все пространство которой занимала широкая лежанка.
– Послушай-ка, конунг! – заговорила Далла, неспешно снимая с себя многочисленные золотые украшения. – Я вижу, что вышла замуж за очень умного и дальновидного человека!
– Я рад, что ты меня ценишь! – снисходительно отозвался Стюрмир.
Он никогда не советовался с женой в делах страны, оставив ей только хозяйство, и о сговоре Вильмунда она узнала так же, как и все посторонние. Стюрмир ждал от нее упреков и был приятно удивлен похвалой.
– Ты очень верно придумал сговорить Вильмунда с дочкой Фрейвида! – продолжала кюна. – Теперь ты можешь спокойно ехать к слэттам и оставаться там хоть всю зиму, не беспокоясь о Квиттинге. Конечно, ты и раньше мог надеяться на моих родичей, как на самого себя, но Лейринги – это только Южная Четверть. Теперь же ты можешь считать, что и все Западное побережье висит у тебя на поясе, крепко застегнутое на Фрейвида. Да и Медный Лес в придачу.
– У меня умная жена! – с хмельным удовольствием отозвался Стюрмир. – Умнее всей своей родни. Что-то твои дядьки и братья сидели хмурые. Не думали же они, что и мой сын тоже возьмет себе жену из вашего вороньего гнезда!
– А почему бы и нет! – воскликнула кюна, задетая насмешкой и от обиды забывшая тонкий ход своих речей. – Наша Мальфрида ничуть не хуже этой Ингвильды! Ведь они с Вильмундом не родня по крови!
Стюрмир конунг рассмеялся, и Далла опомнилась. Говорить о Мальфриде сейчас было не время.
– Но я хотела сказать не об этом! – продолжала кюна. – Еще умнее ты поступишь, не назвав точного срока свадьбы.
– Это еще почему? – Стюрмир перестал смеяться. Только сейчас он заподозрил, что жена завела этот разговор неспроста. – Фрейвид обидится, если мы не сыграем свадьбу еще здесь, на тинге.
– А ты подумал, что может случиться в Эльвенэсе? Вдруг Хильмир конунг захочет для укрепления союза предложить нам женщину из своего рода? Сам ты уже женат, и я, поверь мне, не собираюсь умирать. Остается Вильмунд.
Стюрмир конунг ответил не сразу – такая возможность не приходила ему в голову. На сей раз правота жены была настолько очевидна, что от нее отмахнулся бы только последний безнадежный дурак. А Стюрмир конунг, хоть и не славился благоразумием, дураком отнюдь не был.
– У Хильмира конунга в роду нет подходящей женщины, – неуверенно пробормотал он, обдумывая новую мысль. – У него только дочь Альвборг, та, что овдовела и вернулась домой с дочкой. Но ей уж под тридцать, а дочке ее всего семь. Только Один и Фригг* знают, проживет ли она еще семь лет. Не станет же Хильмир предлагать нам саму Альвборг! Она лет на десять старше Вильмунда!
– Во-первых, не на десять, а только на восемь, – поправила Далла. Ревнуя ко всем знатным красавицам Морского Пути, она точно знала возраст каждой из них. – Ей всего двадцать пять. А во-вторых – ну и что? – Далла с небрежной насмешкой повела плечом. – Кому и когда это мешало? Ради такого союза можно взять жену и на двадцать лет старше!
И Стюрмир конунг не возразил. В самом деле: когда речь идет о союзе двух могущественных держав, соотношение возраста жениха и невесты значит очень мало.
– Нет, погоди! – Словно проснувшись, Стюрмир резко затряс волосами. Его лицо, красное после пира, стало багровым от досады. – Что ты мне такое говоришь, женщина? Ты в своем уме? Я, видно, настолько пьян, что сразу не сообразил и слушаю твои безумные речи! Ты что же, думаешь, что я нарушу слово, которое только что дал Фрейвиду! Что я велю сыну отдать обратно то обручье, которое он получил? Кстати, я от тебя до сих пор не видел подобных сокровищ! Ты что же, думаешь, что я окажусь таким подлецом? Сначала при сотне свидетелей пообещаю женить Вильмунда на дочери Фрейвида, а потом вдруг возьму и привезу ему невесту из слэттов? Тьфу, возьми… – Стюрмир хмыкнул, словно подавился, но все же не посмел послать к троллям* мать своего младшего сына.
Не закончив фразу, он в гневе повернулся к жене спиной и вскоре уже захрапел, надрывно и мучительно, как всегда храпел спьяну. Разговаривать с ним теперь было так же бессмысленно, как вот с этим столбом лежанки.