Оддбранд положил ладонь на камень, и Ингвильда вздрогнула, представив колючий холод его заиндевелых боков.
– Хёрдис всю жизнь была голодным драконом, – пробормотала Ингвильда. – Как бы и ей не сожрать саму себя.
И сейчас Оддбранд впервые вздохнул.
– Еще никто не знает, на что способна Хёрдис! – пояснил он в ответ на удивленный взгляд Ингвильды. – Даже она сама. Это и есть самое страшное. Ее сила – совсем не то, что сила Стоячих Камней.
– А что же?
– Хотел бы я это знать. Этого не знает даже она, и Фрейвид не знает. Знает только ее мать.
– Кто? – Ингвильда вообще забыла за эти годы, что у Хёрдис тоже была какая-то мать.
– Мать Хёрдис. Она ведь тоже не из камня родилась. Та рабыня была не простой женщиной. Но она ничего о себе не рассказывала. Не могла, а может, не хотела. И никто в доме не знал, какие силы и откуда она принесла и передала по наследству Хёрдис.
Ингвильда вынула руку из меховой рукавицы и осторожно прикоснулась кончиком пальца к белым иголкам. Палец обожгло, и она отняла руку, почему-то чувствуя, что этим самым провалила какое-то важное испытание. Стоячие Камни ничего не делают просто так. Ей снова вспомнилось требование отца увидеть Стюрмира конунга и свое собственное желание увидеть Хродмара.
– А это совсем не трудно, – подал голос Оддбранд, и Ингвильда вздрогнула.
Она чувствовала, как мерзнут ее плотно сжатые губы, и была уверена, что не произносила вслух ни звука. Значит, Оддбранд услышал ее мысли. Вскинув глаза, она посмотрела на него по-новому и даже испугалась. Высокий сильный хирдман с невыразительным лицом и умными глазами, в накидке из косматого волчьего меха, стоящий возле священного камня с крепко прижатой к нему ладонью, вдруг показался ей и не человеком вовсе, а каким-то духом, не слишком ласковым, но не враждебным и, главное, очень сильным. Мелькнула мысль, что таким должен быть бог, и Ингвильде стало жутко. Оддбранд неслышно разговаривал со священным камнем, не требуя жертв и не завывая заклинаний, как тот, живущий в Тюрсхейме. Он был похож на одного из духов Медного Леса, что просыпаются в годы бедствий.
– О чем ты говоришь? – осторожно, с тревогой спросила она.
– О том, что тебе велел Фрейвид хёвдинг и чего тебе самой хочется. Не нужно ждать новолуния. Ведь новый месяц уже где-то есть в мире, только его еще не видно. А ты позови его. Постарайся увидеть его раньше, чем все остальные.
Ингвильда не сводила глаз с Оддбранда, стараясь понять, что же он сказал. Это было как сноп искр в темном доме – так просто и так ослепительно! А Оддбранд снял ладонь с заиндевелого камня и отошел чуть в сторону. Ингвильда, как зачарованная, потянулась за ним и встала на то место, где он он только что стоял. Прямо перед ней, на уровне лица, оказался след, оставленный его ладонью, черное пятно среди растаявшего инея, протопленное теплом живой человеческой руки, словно окошко… куда? Ингвильда смотрела в это пятно, все еще думая о словах Оддбранда, но мысли ее против воли сворачивали на другое. Ведь Хродмар тоже есть где-то в мире! Просто он так далеко, что его еще не видно. Но он есть, он идет сюда, и он будет с ней. Надо только постараться увидеть его раньше, чем другие. И не так уж это трудно. Невозможно увидеть только то, чего нет, нет нигде, ни в одном из миров. А то, что есть в твоем собственном мире, увидеть можно…
И черное окно в камне под взглядом Ингвильды посветлело, но не до белого, а до смутно-серого цвета – таким бывает море зимой. Возникло движение, рябь побежала по поверхности камня, как по воде… Да это и есть вода. Широкое пространство фьорда, заполненного кораблями, разворачивалось перед взором Ингвильды, и у всех кораблей были на штевнях резные головы коней и рогатых драконов. А дальше, впереди, виднелась полоса земли с темнеющими крышами усадьбы, а за ними можно было различить снова серый блеск воды и корабельные штевни – много, сколько хватает глаз.
Там, перед усадьбой, стояли и ходили люди; среди множества воинов Ингвильда видела несколько человек в богатых плащах и среди них – Хродмара. Она сразу выбрала его взглядом в толпе, как будто он был окружен особым светом, и узнала, как узнают свое собственное отражение. Он что-то говорил, его горячо перебивал рослый мужчина с рысьей шкурой на плечах, сохранившей лапы, хвост и даже голову, с большой золотой застежкой на правом плече. Хродмар молча давал победителю рыси выговориться и продолжал. Ингвильда не слышала слов, но видела спокойную уверенность на его лице. Да, это место вовсе не было похоже на Западное побережье Квиттинга, где ему следовало сейчас находиться. Серое небо нависло над цепью горных хребтов, и нельзя было с одного взгляда отличить заснеженные вершины от облаков. Это фьялленландские горы, по которым можно подняться прямо к облакам. Не потому, что горы высоки, а потому, что облака над Фьялленландом всегда низкие.