— Пойдем, Серый, посмотрим, — может, они на той стороне Камня вспомнят о жертвах! — пробормотала она, не отрывая глаз от корабля.
Серый не ответил. Хёрдис ловко спрыгнула с выступа скалы и со всех ног кинулась сквозь чащу ельника на мыс, чтобы снова увидеть корабль с другой стороны Тюленьего Камня. Пес бросился за ней.
— Пожалуй, Хродмар, не стоит здесь приставать к берегу! — Модольв Золотая Пряжка обернулся к племяннику. — Здесь слишком много волков. Я только что видел одного.
— Это не волк! — ответил ему Хродмар, провожая глазами какое-то неясное движение на берегу. Ему померещилась там невзрачная женская фигурка, одетая в серое платье, но она так быстро промелькнула, что он не взялся бы сказать, человек это был или тролль. — Там была большая собака. Она похожа на волка, но у нее хвост кверху и уши висят. И с ней была девчонка. Какие-нибудь пастухи.
— Значит, где-то близко жилье. А возле жилья всегда есть вода. Надо все-таки поискать.
«Тюлень» обогнул береговой выступ, и в показавшейся ложбине Хродмар заметил среди темных еловых стволов несколько светлых пятен ольхи.
— Посмотри, родич! — Он кивнул в сторону берега. — Вон там, в расселине, растет ольха — наверняка там течет ручей.
Модольв сделал знак гребцам, и «Тюлень» подошел к берегу.
— Я сам! — Хродмар бросил на скамью плащ и подошел к борту. — Сбросишь мне бочонки.
Встав на скамью, он поставил ногу на борт и уже готов был перепрыгнуть на песок, как вдруг почти над самой головой его раздался женский голос. Он прозвучал как крик чайки, и Хродмар не разобрал слов. Вскинув голову, он увидел на каменном выступе, нависшем над песчаной площадкой, ту самую женскую фигуру, которую мельком заметил на той стороне мыса. Вцепившись в ствол толстой старой ели, над кораблем склонилась девушка лет двадцати, до самых колен окутанная густыми волнами темно-русых волос. Она была довольно высокой и крепкой, на бледном лице выделялись резко очерченные черные брови. Одета она была бедно, возле ее колен стояла большая серая собака с висячими ушами. То ли пастушка, то ли троллиха — все может быть.
— Чего тебе здесь надо? — повторила она. — Что это такому знатному господину понадобилось на нашем бедном берегу?
— Я сам знаю, что мне надо! — небрежно ответил Хродмар. Дерзость пастушки его даже позабавила, иначе он вообще не стал бы ей отвечать. — И я не буду у всякой ведьмы спрашивать позволения!
— Ай, какой ты гордый! Кто очень высоко задирает нос, часто падает в лужи! — безбоязненно крикнула девушка в ответ и усмехнулась.
Усмешка у нее была странная: правая половина рта и правая бровь дернулись вверх, а левая половина лица осталась почти неподвижной. Казалось, что девушка хочет удержать усмешку, но половинка ее все-таки прорвалась наружу.
— Как бы тебе не упасть самой! Слишком высоко ты забралась! — крикнул Хродмар.
Чтобы видеть ее, ему приходилось задирать голову, и это его раздражало: Хродмар сын Кари не привык смотреть на кого-то снизу вверх. Тем более на таких замарашек!
Хёрдис видела, что сумела раздосадовать его, и гневный блеск его голубых глаз, и сердито сдвинутые брови услаждали ее душу. С высоты крутого склона фигура фьялля выглядела маленькой, и Хёрдис сама себе казалась зеликакшей, которой ничего не стоит растоптать этот корабль, как яичную скорлупку, раздавить этого заносчивого красавца, как червяка. Ах, будь она драконом — с каким удовольствием она сожрала бы его!
— Да уж конечно, тебе сюда не добраться! — издевательски крикнула она. — Смотри, знатный ярл*, не порви свою цветную рубаху о здешние камни! Недолго тебе в ней красоваться! Я даже не думаю, что ты успеешь сносить ее до конца! Мимо Тюленьего Камня никто не проплывает просто так! Здесь положено приносить жертвы Большому Тюленю, а иначе он потопит ваш корабль!
— Наш корабль сам зовется «Тюленем»! — со смехом крикнул Модольв и указал на штевень. — Не захочет же он погубить своего родича!
— Жертвуйте сами своим камням! — смеясь, выкрикивали фьялли на корабле. — А мы можем пожертвовать парочку старых башмаков!.. Уж не ты ли служишь этому грозному духу?
— Да уж он будет погрознее вашего беззубого тюленя! — отвечала Хёрдис.
Хродмару быстро надоела эта пустая перебранка, но и прыгать на берег на глазах у лохматой ведьмы не хотелось. У нее, похоже, был дурной глаз, и не назовешь удачным этот день, раз уж она им встретилась.
— Уходи отсюда, дочь троллей! — крикнул он ей. — Или я тебя саму брошу в воду у вашего Тюленьего Камня! Посмотрим, не откажется ли он от такой славной жертвы!
— Смотри — как бы тебе самому не искупаться! — быстро ответила Хёрдис.
Будто наяву она представила, как светловолосый красавец срывается с борта, кувырком летит в пляшущие волны, скрывается под ними, и только бочонок скачет на воде там, где только что была его голова… Со всей страстью своей жадной и беспутной души Хёрдис хотела этого, даже сжала кулаки от жгучего желания, чтобы все так и вышло… Ее воображение было живее самой жизни, и дикий порыв души дал видению такой мощный толчок, что…
Она не поверила своим глазам — наяву свершилось то самое, что она только что видела в своем воображении. Крики изумления и тревоги взмыли над кораблем, заглушив даже шум прибоя. Хродмар встал из воды, мокрый с головы до ног, нарядная рубаха прилипла к телу, вода лила с него ручьями. А Хёрдис восторженно взвизгнула, подпрыгнула на месте, захлопала в ладоши, переполненная восхищением и счастьем сбывшейся мечты. Единственное, что она умела лучше всех — это хотеть, страстно желать чего-то и отдавать этому желанию все силы души. Может быть, потому ей и удавалось даже то, что удаваться не должно.