— Не знаю…— пробормотал Вильмунд. — Да нет, не похоже. Следов битвы я не вижу. Весь корабль-то цел.
Корабль ткнулся носом в песок и остановился. Прибой шевелил и качал его корму, и он был похож на пловца, который добрался до берега из последних сил, рухнул головой на песок и не может даже вытащить из воды ноги.
— Э, посмотри! — Модольв вдруг заметил на берегу две человеческие фигурки: светловолосую девушку и высокого парня с длинными русыми волосами, с ремешком через лоб. — Вот и люди! Значит, здесь близко жилье.
Оставив руль, он перешел на нос корабля, поближе к квиттам. Парень и девушка тоже спустились к самому берегу и теперь были так близко, что можно было видеть их лица.
— Эй! — закричал Модольв. — Добрые люди! Есть здесь поблизости какая-нибудь усадьба? Вы откуда?
— Скорее тебе следовало бы назвать твое имя! — вызывающе ответил парень.
Девушка поспешно положила руку ему на локоть.
— Да, здесь близко усадьба Прибрежный Дом, — крикнула она в ответ, тревожно глядя на Модольва. — Усадьба Фрейвида Огниво, хёвдинга западного побережья. А что у вас случилось?
— Нам нужна помощь! — Модольв обрадовался, что рядом есть такой могущественный человек. — Мы можем хорошо заплатить…
— Мой отец не берет денег за гостеприимство! — строго ответила Ингвильда. — Если вам нужна помощь, он поможет и так. Так что у вас случилось?
Модольв спрыгнул с корабля и вышел на песок. По Вильмунду он только скользнул невнимательным взглядом, приняв его за хирдмана, которому поручено охранять хозяйскую дочь. Но в Ингвильде он признал знатную девушку: на это указывала и ее одежда, белая рубаха и платье из синей шерсти, серебряные застежки на груди и толстая серебряная цепь между ними. Руки ее были нежными и белыми, и держалась она со спокойным достоинством, без суеты и робости.
— Прости меня, ветвь ожерелий, что я недостаточно учтиво приветствовал тебя на твоей земле! — заговорил Модольв. — Но ты не осудишь меня, когда узнаешь о моей беде. Меня зовут Модольв Золотая Пряжка, я из Аскефьорда и прихожусь родичем конунгу фьяллей Торбранду. На моем корабле есть заболевшие. Мой племянник, Хродмар сын Кари, второй день лежит в бреду. Нет ли у вас в усадьбе лекарки? Я немало слышал о благородстве и гостеприимстве Фрейвида Огниво. Думаю, он нам не откажет.
Вильмунд многозначительно усмехнулся: вот как запел проклятый фьялль! Видно, дела у них совсем плохи.
— Мой отец не отказывает в гостеприимстве никому, — ответила Ингвильда.
Фьялли — не самые желанные гости в квиттингских домах, но этот человек с добрым и встревоженным лицом внушал ей сочувствие. Обещать приют и помощь она могла смело: Фрейвид принимал у себя в усадьбе любого, будь то оборванный бродяга или чужеземный хёвдинг с дружиной, повздоривший со своим конунгом и изгнанный с родины,
— Чем больны ваши люди?
— Я не лекарь и не берусь судить. Но у них лихорадка и ломота в костях.
— Я должна посмотреть. Я немного умею лечить.
Модольв благодарно наклонил голову. Если дочь хёвдинга говорит, что немного умеет лечить, это означает, что за помощью к ней съезжается вся округа.
— Стой! — вдруг подал голос Вильмунд и крепко взял Ингвильду за плечо. — Ты не пойдешь на чужой корабль!
Ингвильда обернулась, мягко улыбнулась ему и решительно высвободила плечо из-под его ладони. Она видела, что ее помощь нужна, и в этом случае никакие условности или сомнения не могли сдержать ее стремление помочь. А уж если она считала, что должна что-то сделать, то не Вильмунду было ей мешать.
— Я — родич конунга фьяллей! — сурово глядя в лицо Вильмунду, сказал Модольв. — Я не знаю твоего рода, ясень секиры, но едва ли он настолько хорош, чтобы ты мог обвинять меня в вероломстве!
— Я… — возмущенно начал Вильмунд.
— Перестаньте! — мягко, но решительно уняла их Ингвильда. — Я не жду от тебя вероломства, Модольв Золотая Пряжка. Вильмунд ярл, а тебе лучше пойти к отцу и рассказать ему о гостях.
— Я никуда не уйду без тебя!
«Как хочешь», — легким пожатием плеч ответила ему Ингвильда и пошла к кораблю.
— Я перенесу тебя! — Модольв поспешно шагнул за ней. — Прости, Гевьюн* обручий, у моих людей нет сил вытащить корабль на берег.
Модольв взял девушку на руки и поднял на грудь, стараясь, чтобы даже брызги морской воды не достали до нее. Геллир, державшийся на ногах покрепче других, протянул руки с корабля и перенес Ингвильду через борт.
— Пусть Один* и Фригг* наградят тебя, йомфpу! — благодарно сказал он. — Мы уже дней пять неважно живем, а сейчас едва держим весла. Если нам никто не поможет, то плохо нам придется!
Ингвильда оглядела людей на корабле и с первого взгляда поняла, что дело нешуточное. Почти у всех лица покраснели, глаза налились кровью, мокрые волосы липли к щекам и лбам. На корабле было человек пятьдесят, к из них полтора десятка лежали на днище. Склоняясь то к одному, то к другому, она шла от носа к корме, и взгляд ее делался все суровей, брови сдвигались.
— Вот мой племянник! — сказал сзади Модольв, шедший за ней, и голос его чуть заметно дрогнул. — Он одним из первых захворал. Пожалуй, ему хуже всех. Что ты скажешь? Можно ему помочь?
Ингвильда обернулась и посмотрела на Модоль-ва: он изо всех сил старался держаться невозмутимо, но эти торопливые вопросы, неуверенный голос, почти молящий взгляд сразу выдали, как он встревожен и как дорог ему его племянник. Ингвильда опустилась на колени возле больного. Молодой фьялль был без памяти, его красное, пышущее жаром лицо блестело от пота, из обметанного приоткрытого рта дыхание вырывалось с хрипом, длинные светлые волосы слиплись и разметались по свернутому плащу, служившему подушкой.
Вильмунд тем временем взобрался на корабль и сидел на борте, собираясь спрыгнуть на палубу.
Вдруг Ингвильда обернулась к нему и поспешно вскрикнула:
— Нет! Вильмунд! Назад! Назад! Скорее уходи!
— Что такое? — удивленно спросил Вильмунд. Лицо Икгвильды показалось ему странным: бледным и напряженным. Страх рвался из ее глаз, но усилием воли она сохраняла спокойствие.
— Уходи сейчас же! — строго повторила она и снова обернулась к лежащему фьяллю.