Из дневников Драго Достославлена
Полученная колдунами энергия не просто выбрасывается в Исподний мир, а перераспределяется таким образом, который дает наибольшую выгоду в земледелии и скотоводстве: вовремя льются дожди на поля с хлебом и другими культурами, вовремя устанавливается солнечная погода, вовремя и в нужных местах идет снег. Надо отметить, что в Исподнем мире очень глубоки знания в такой науке, как агрономия. Дружная весна всегда сопровождается обильным половодьем, заморозки не случаются после посевной, не бывает морозов и до начала снегопада. Вмешательство колдунов в естественный ход природных явлений крайне мизерно, очень (и даже слишком) осторожно, но дает поразительный результат. Чудотворы, обладая сходными способностями, могут не только воспользоваться их опытом, но в конечном итоге превратить наш мир в цветущий сад, не знающий не только стихийных бедствий, но и непогоды вообще.
(Пространное, поэтичное и малоинформативное описание цветущего сада. — И. Х.)
Да, колдуны имеются не только в Млчане, а составляют определенный процент населения и в других государствах Исподнего мира (аналогично чудотворам в нашем мире). Но климатические условия делают их существование столь значимым именно для Млчаны, и именно этим я объясняю слабость культа Предвечного там.
13 декабря 79 года до н. э.с. Исподний мир
— Садись, — колдун подтолкнул Зимича к очагу, — я звал тебя, я ждал тебя, а ты… Как ребенок. Где ты был столько времени?
Зимич еще не оправился от двух потрясений подряд, повел плечами и подвинул колобашку поближе к огню: ему вдруг стало зябко. Не так, как зябнут на морозе, а болезненно, тоскливо, по-детски. Свернуться бы в клубок подле огня и расплакаться.
— Ну? Что молчишь?
— Я… болел… — угрюмо ответил Зимич.
— Человек не может в одиночку победить змая. А змай зимой спит, как всякая гадина. А? — старик подвинулся к Зимичу и толкнул его в бок.
— Ну и что? — огрызнулся Зимич. — Что с того? Это что-то меняет?
— Кто-то разбудил змая, — вкрадчиво продолжил старик и посмотрел на Зимича снизу вверх, как недавно на него смотрел зверь-росомаха, выпрашивая кусок мяса.
— Даже если и разбудил…
— Чем ты его убил? Топором! Топором нельзя убить змая. Топор увязнет в его мясе. Змай сильный.
— Но я убил его топором, — Зимича передернуло, — и топор в его мясе не вяз.
— Змай плюется молниями, как грозовая туча. Одна молния может сжечь тебя дотла.
— Но ведь не сожгла же? — Зимич вспомнил, как кровь вскипала в жилах, и зажмурил глаза.
— Покажи мне свои руки, — велел старик.
Зимич протянул вперед перевязанные ладони.
— Я сниму повязки. — Колдун не спрашивал.
Зимич лишь пожал плечами.
— Тебя лечит хороший врачеватель, — вздохнул старик, взглянув на подзажившие раны, — и все же… Да, это молнии. Но это очень слабые молнии. Они не смогли тебя испепелить, только обожгли. Ведь змай бил молниями в щит и в топор, а попадал по рукам, правда? Почему щит не загорелся?
— Он был мокрым. Его поливали водой, чтобы он не горел.
— Глупцы! Всем известно, что вода притягивает молнии, но не задерживает их, наоборот… И если бы змай имел полную силу, ему бы хватило одной молнии. Скажи, тебе было трудно его убить?
— Да.
— Я не удивился. Кто-то разбудил змая, отогрел и выпустил в небо. Все гады голодны, когда просыпаются, и сил у них не много. А от холода они слабеют.
— Ну и что?
— Кому-то нужен свой змай. Ручной. Как мне — Вечный Бродяга. А? Я прав? — старик рассмеялся и снова подтолкнул Зимича в плечо.
Час от часу не легче. Ручной змей? Зимич закрыл лицо руками.
— Брось, — колдун положил руку на его согнутую спину, — предупрежден — значит вооружен.
— Скажи… — выговорил Зимич еле-еле, — сколько мне осталось?
— Чего тебе «осталось»?
— Сколько я еще буду человеком? Когда я должен превратиться в змея?
— Ты превратишься в змая, как только захочешь, — просто ответил старик.
— Как?
— Очень просто. Возьмешь и превратишься.
— А… а если я не захочу?
— Тогда не превратишься.
Зимич отнял руки от лица и посмотрел на колдуна, хлопая глазами.
— Закрой рот, ворона влетит, — старик захихикал. — А ты что думал?
— Я думал… Я думал… — радость постепенно вливалась в сердце, перехватывая дыхание.
— Но все почему-то хотят. Я не знаю почему. Может, и ты захочешь. Даже наверняка захочешь. На ладонях человека записана вся его жизнь. Молнии сожгли весь рисунок. Стерли твою жизнь.
Зимич не дыша медленно покачал головой, боясь спугнуть удачу, и пропустил мимо ушей непонятные слова о рисунке на ладонях.
— Дедушка, — прошептал он, — а ты не обманываешь меня?
— Я, случается, обманываю людей для их же блага. Но не теперь.
— И я не превращусь в змея?
— Кто тебе сказал? Я сказал: «если не захочешь». Не так-то это просто — не захотеть.
— Я не захочу! — Зимич прикрыл глаза.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — улыбнулся колдун, — не было еще того, который не захотел.
— Значит, я буду первым, — ответил Зимич.
— Когда-нибудь тебе захочется стать сильней, чем ты есть. Быстрей, чем ты есть. Когда-нибудь тебе захочется убить того, кто сильней тебя.
— Мне еще никогда не хотелось кого-нибудь убить, — пробормотал Зимич.
— Потому что ты не знал, что можешь это сделать. Это совсем другое. Быть змаем — это могущество. Кто способен отказаться от могущества?
— Мне не надо могущества… такой ценой.
— Ну и хорошо. На этом и порешим. — Колдун похлопал Зимича по плечу, пряча улыбку в длинных седых усах. — Мне гораздо интересней, кому понадобился ручной змай.
Колдун отодвинулся от Зимича и задумчиво ковырнул что-то на камнях очага:
— Я очень хочу это узнать.
— Зачем? — Зимич посмотрел внимательней: два обугленных бугорка на камнях, похоже, когда-то были его хлебом и сыром. А ему как назло вдруг захотелось есть.
— Как это «зачем»? Настоящий, сильный змай — это оружие, почище самострелов и даже камнеметов. Кто ж откажется иметь ручного змая? Но не всякий может змая разбудить и отогреть. И не всякий сможет его кормить. Только сильные мира сего могут иметь ручного змая. Очень сильные. Чтобы сила змая не могла повернуться против них.
— И что, у кого-то уже был ручной змей?
— Пробовали. Но напрасно. Змай рвал цепи и убивал кормильцев. Значит, тот, кто хочет сделать тебя ручным змаем, уверен, что ему нечего опасаться. Почему?
— Я не знаю, — Зимич попытался отковырять бывший кусок хлеба от камней, но напрасно: тот рассыпался угольками.
— Не иначе злой дух пробрался в наш мир, чтобы погубить его… — шепотом сказал старик.
— Дедушка, ты же умный человек. Неужели ты веришь в злых духов? — усмехнулся Зимич.
— Верю? Нет, я не верю. Я часто вижу злых духов. Мне незачем в них верить. Там, во мраке чужого мира, колдуну грозит много опасностей. Есть добрые и мудрые духи, дающие мне силу. Есть слепые и глупые духи, которые дают силу, но мало и неохотно. А есть злые духи. Добрые духи зажигают путеводные луны, чтобы я не заблудился во мраке чужого мира. А злые духи рождают ядовитые желтые лучи, губительные для любого, кто осмеливается заглянуть за границу миров. Вечный Бродяга не боится ядовитых лучей. И змаи не боятся тоже. Любой гад, как и росомаха, живет в двух мирах, но гада нельзя приручить и сделать проводником, как росомаху. Духи боятся гадов и росомах. Все, кроме добрых, конечно.
— А почему колдуны приручают ворон? Вороны тоже не боятся ядовитых лучей?