Антон громко прошептал:
– Опять сиськами трясла?
Алексей отмахнулся от него.
– Я не из-за этого переживаю… Завтра у меня в семь утра роль. Еще одна с текстом. Нужно время выучить. А после съемок можем погулять, если хочешь?
– Хочу. Погуляем по Арбату?
– Отличная идея!
– Ну пока, учи роль. Целуя тебя.
– И я тебя целую.
– Фу! – поморщился Антон. – Вы еще не называете друг друга «заями»?
– Пока нет, – пожал плечами Алексей.
– Бросал бы ты ее. По ее внешности и по твоим возможностями, вы не пара. Она почти звезда Тик-Тока. А ты играешь в массовке и развозишь еду.
– Не учи меня жизни! Я ее люблю… Тем более, когда Катя раскрутиться, она хочет привлечь меня и прорекламировать.
– Тоже неплохо. У нее получиться. Спрос на сиськи всегда есть.
– Ладно, хватит уже! – Алексей допил кофе. – Пошли, домой еще ехать почти полчаса.
– Пошли. И подумай над мои предложением.
– Подумаю, – тяжелый вздох.
К часу ночи пришла с работы мать.
Алексей уже в десятый раз перечитывал сценарий, репетировал перед зеркалом. Ему казалось, что кульминационная реплика: «Да, я люблю твою жену, папа, а она любит меня!» – плохо удавалась ему. Он записал сорок три версии этой фразы на диктофон, прослушал и ни одна ему не понравилась. Что ему не хватало? Наверное надрыва. И реалистичности. Алексей не мог представить себя в этой ситуации.
– Привет, не спишь еще?
– Нет, мам, репетирую.
– Что репетируешь? – мать сняла туфли, откинула их в разные стороны, прихрамывая, понесла на кухню пакет.
– Завтрашнюю роль. Завтра утром съемки постановочного реалити-шоу. Я играю любовника своей мачехи.
– Как современно! – усмехнулась мама. – Ты уже ел? А то я купила по дороге шаурму. Не хотела ничего готовить.
– Ел, посидели с Антохой в Маке… Он звал меня к себе, на склад работать. Но честно, я не хочу.
– Если не хочешь, не иди, – ответила мама, намешивая себе водку с колой. – А что, Антон не пишет свои рассказы?
– Нет, пока что не пишет.
– А мне так понравилась его история про балерину, которая сломала обе ноги… Не помню, чем закончилось, вроде как она стала преподавать в школе балета. Или типа того. Но история крутая! Зря он не пишет…
– Как день прошел?
– Ужасно! – воскликнула мама, выпив свой коктейль залпом. – Я не пожелаю такого дня своему сыну. Десять покупателей смотрели эту квартиру, вынесли мне весь мозг, но так никто и не купил. Кто они после этого?
– Долбени! – улыбнулся Алексей.
– Это я так говорю обычно! А как ты сам говоришь?
– Не знаю…
– Ну скажи! Развесели меня!
Алексей вздохнул, растянул пальцами рот и глаза, приподнял нос так, чтобы напоминал пятачок свиньи, высунул язык и проблеял старческим голосом:
– Кретиняяяки! – и засмеялся, словно Джокер.
– Фу! Это ужасно! – засмеялась мама и захлопала в ладоши.
– Ты сама просила.
– Ну хоть чему-то тебя научили на курсах. Ладно, я в душ и спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – Алексей разобрал пакет, разложил продукты по холодильнику.
Прежде чем пойти в свою комнату спать, Алексей убедился, что мама в душе, открыл ее сумочку, вытащил кошелек и положил туда свои заработанные на съемке деньги. Она всегда отказывалась от его денег, говорила, чтобы он копил на мечту. Но его мечту невозможно исполнить накопленным капиталом. Если бы все упиралось в это, Алексей давно стал актером.
В шесть утра Евгений встретил Алексея у входа в студию – он курил и пил двойной «американо». Его бледное опухшее лицо озарилось улыбкой.
– Здорова, напарник! Ну как, готов попасть в большой мир кино?!
– До большого мира еще далеко. Выглядишь так себе.
– По сюжету, твоя мачеха замутила с тобой, потому что я пьющий, – Евгений обвел вокруг своего лица стаканчиком с кофе. – Гримерам не придется меня гримировать! Все натурально!
– Вчера перегнул палку? – спросил Алексей, закусывая губы.
– Нет, опрокинул много стаканов, – ответил Евгений. – Да и встретил одного хорошего знакомого. Музыканта. Он играет в метро на Павелецкой. Для саксофониста очень даже неплохо, хотя я не люблю все эти духовые. Выпили. Обмыли наш заработок. Спели пару песен в караоке.
– Ты ходишь в караоке?
– А ты разве нет?
– Нет, я стесняюсь петь на людях.
– При твоей-то профессии стеснятся никого нельзя, – покачал головой Евгений. – Вот хочешь, сейчас я сниму рубашку, пойду к этим людям и прокричу, что я лев. Именно прокричу!
Алексей бросил взгляд на дворника в оранжевой робе, который копошился на кучкой мусора словно личинка колорадского жука над картофельным кустом. На проходящую мимо пару в деловой одежде – на их лицах смешение растерянности и страха – наверное им предстоит сделать что-то грандиозное и неприятное.