Но сил не было.
Храбрости тоже.
А взгляд против воли соскользнул с лица начальника вниз – на сильную широкую грудь, на бугрящиеся мускулами мужские руки, на восемь совершенных кубиков и на убийственно эротичные косые мышцы. И воздух в комнате мгновенно стал густым и горячим.
______
*Имеется в виду новогодний немецкий гимн «O Tannenbaum».
Глава 7. Кобелиная мужская натура
Вероника не помнила, как одевалась, как выбиралась из каморки и как садилась в машину. Ее абсолютная память первый раз в жизни дала сбой!
Детский дом был позади, а в голове остались только обрывки воспоминаний.
Холодная дверь за спиной и непривычная, резкая слабость.
Литые бицепсы, трицепсы, идеальные кубики и голодный взгляд синих глаз.
Собственные пальцы. Почему-то дрожащие и не попадающие в петли.
Две рубашки, лежащие рядом. Белые, как флаги на поверженных крепостях.
Шаг навстречу. Один. Широкий. Мужской.
Сильная рука, обхватывающая горло, и большой палец, поглаживающий вену.
Напряжение. Сумасшедшее. До звездочек перед глазами. До позорной тянущей боли внизу живота. До жара, словно рядом развели адский костер.
И стук в дверь.
Резкий, неожиданный. С детским криком: «Дед Мороз, выходи!» три громких раза.
После этого Вероника совсем ничего не помнила. Ее будто выключили, а включили уже в джипе. Одетую, обутую. В черном платье под тонкой шубкой и удобных сапогах Снегурочки.
Ее личный маньяк выглядел до обидного намного лучше. На нем не осталось ничего от Деда Мороза. Дорогой костюм подчеркивал широкие плечи. Белоснежная рубашка оттеняла легкую небритость. А руки вращали руль так спокойно и уверенно, будто не было этим вечером ничего кроме стихов, песен и подарков.
Словно ей все привиделось. «Женская мнительность», – подсказала предательница-память.
Возможно, такой амнезии стоило порадоваться. Бадоев был последним мужчиной на свете, которого Вероника подпустила бы к своему телу. После предательства Паши только связи с поехавшим боссом не хватало.
Но вместо облегчения на душе почему-то засела обида.
Гранитный фейс Бадоева хотелось расцарапать еще сильнее, чем во время последней ссоры. Тяжелый ком распирал легкие и требовал выкричаться на этого болвана до хрипоты. Только теперь даже повода не было.
Чудовище, словно нарочно, не лихачило, не мучило уши дурацкой музыкой по радио и не ругало других водителей или пешеходов.
Этот бездушный монстр своим скучным вождением рубил на корню любые поводы придраться. Бесил до трясучки. Опять нагло игнорировал. И заставлял чувствовать себя полной дурой. Тупой блондинкой!
Радовало лишь одно – ехать с ним оказалось недолго. От детского дома до ресторана даже с пробками дорога не должна была занимать больше двадцати минут, а на корпоративе ее уже ждали... шампанское, восхищенные взгляды вменяемых мужчин и танцы, которыми можно было отвлечься.
Всем этим она и занялась сразу после приезда.
Запретив себе думать о Бадоеве, сбросила в гардеробе шубку. Сменила наконец сапоги Снегурочки на любимые туфли. И, растягивая губы в улыбке, двинулась косить в промышленных масштабах мужские ряды.
Как оказалось, уже через пару минут разогретым коллегам много не понадобилось. Черное закрытое платье привлекало внимание сильнее, чем стриптизерские наряды коллег. Шампанское в бокале не заканчивалось. А ее нежелание разговаривать превратило последних молчунов в брызжущих остротами стендаперов.
В этой суете постепенно даже злость на Бадоева начала стихать. Вероника не встречалась больше с ним взглядом. В пестрой толпе невозможно было рассмотреть широкие плечи своего босса. Никто с ней не спорил и не доводил до белого каления.
Хорошо было! Пусть и без генерального, который укатил на несколько дней в Воронеж. Но ярко, дорого и вкусно.
В этом Вероника пыталась себя убедить, пока пачками стреноживала мужчин из инженерного отдела, из архитектурного и из финансового. Повторяя мысленно: «Все прекрасно», когда щедро орошала местную зелень холодным шампанским. И чуть не захныкала от досады, когда вместо безголосой, но фигуристой певички на сцену вышел Лепс.
Этот удар перечеркнул одним куплетом все попытки отвлечься. Настоящий Лепс оказался хуже детдомовского подражателя. Мужское внимание больше не радовало. А за зелень стало обидно до слез.
Надеясь хоть немного прийти в себя, она взяла шубку и вышла во внутренний дворик ресторана.
В планах была медитация на снежинки под фонарем. Веронике просто необходимо было хоть немного побыть одной. Но и во дворике оказалось людно.
Вместо снежинок и фонаря взгляд остановился на Валентине и высоком широкоплечем типе, который грел ее в своих объятиях. А вместо покоя стало так грустно, что даже в ресторан возвращаться не захотелось.
Решение «как быть» пришло сразу. О том, чтобы попрощаться с коллегами, Вероника и не задумалась. Не глядя на замершую под фонарем парочку, вызвала такси. Подняв воротник шубки, вышла на улицу. И прыгнула в теплый салон, как только авто с шашечками остановилось возле входа в ресторан.
Успокаивать себя или придумывать оправдания странному состоянию не было ни желания, ни сил. По сторонам и то смотреть не хотелось. Лишь когда такси остановилось возле подъезда, Вероника впервые пошевелилась.
Достала кошелек. Передала деньги. И замерла на месте, заметив, как в ее двор сворачивает знакомый квадратный джип.
Руслану хотелось убивать. С того самого момента, как выгрузил свою Снегурочку возле ресторана. До бегства этой дуры домой.
Отличное состояние. Причем он сам не смог сказать, когда жажда убийства была сильнее: в начале корпоратива или в конце.
За время праздника в детском доме Бадоев почти убедился, что его секретарша не такая уж бездушная Барби, какой прикидывалась в офисе. Вероника не требовала отвезти ее на банкет. Не торопила детей и воспитателей. Не заигрывала с учителями мужского пола.
Эта переодетая в его рубашку и пальто со снежинками «Мисс декабрь» изображала Снегурку так качественно, что и Станиславский сказал бы: «Верю!». Фея, бляха муха, с нимбом и крыльями.
Но стоило привезти звезду в ресторан, от приличной женщины, к которой тянулись дети, ничего не осталось.
Теперь тянулись мужики! Всех возрастов, семейных положений и статусов в корпоративной табели о рангах.
От стояков, которые росли со скоростью бамбука, в глазах рябило. Руслан не успевал загибать пальцы на руках. Инженеры, бухгалтера, прорабы... У Пожарской словно пригорало! Нужно было обязательно наверстать все упущенное в детском доме время и уложить себе под ноги как можно больше безвольного мужского мяса.
Она даже многодетным отцом – замом по финансовым вопросам не побрезговала. Тот, как мальчик на побегушках, носил ей шампанское, вешал на уши какую-то лапшу и чуть ли не выпрыгивал из штанов, когда Вероника ему скалилась.
Смотреть противно было. Словно Руслан не собственную секретаршу на корпоратив привез, а породистую кошку в стаю одиноких мартовских котов. Хорошо, они хоть не орали и не устраивали мордобой за право потереться об ее элитный зад.
Впрочем, мордобой, наверное, был бы неплох. Костяшки чесались с самого приезда на корпоратив. И несколько минут работы кулаками помогли бы спустить пар.
К сожалению, вместо расслабляющих процедур пришлось заняться кое-чем другим.
Во время первого же медленного танца по его душу явилась Даша. Веселая, ошампаненная до состояния «К разврату готова» и прилипчивая, будто банный лист. А когда Руслан вышел подышать свежим воздухом во внутренний дворик, словно из ниоткуда, выплыла Валя.