Впереди раздался нечеловеческий рык. Середа приподнял голову. Один из пограничников, сзади не рассмотреть, кто это был, встал в полный рост и замахнулся бутылкой, до ближайшего танка было чуть больше десяти метров. Немецкая очередь пробила сосуд со смертоносным коктейлем и жидкость, мгновенно вспыхнув, полилась на солдата. С жутким криком тот, объятый пламенем, бросился на танк, доставая из сумки еще одну бутылку. Сделал пару шагов, несколько пуль снова вонзились в его тело. Пограничник, будто обезумев, с непонятно откуда взявшимися силами бросился бегом на танк, живым факелом упал на его броню, разбивая бутылку. Еще один остановили. Дорогой ценой.
Сзади громыхнуло и, будто волной, Середу подбросило вверх и уронило об землю. Голова, мгновенно, стала будто чужой – тяжелой, с пульсирующей дикой болью. Он открыл глаза. Рядом лежал автомат. Сумки с гранатой не было. Попытался потянуться к нему, но ноги его не слушались. Начал оборачиваться, но новая волна боли будто парализовала все тело.
– Товарищ капитан! Живы? – раздался где-то рядом голос Ковалева.
– Да, вроде, – каким-то чужим сухим голосом ответил комендант
– Сейчас перебинтую
Середа почувствовал, что Ковалев что-то делает с ногами. От его действий острая боль прожгла снова все тело.
– Ковалев, гранаты есть?
– Бутылка со смесью одна
– Давай ее сюда. Сам ползи направо, к политруку. Пусть уводит людей к узкоколейке. Мы свое продержались.
– А вы?
– Ковалев, приказы не обсуждаются. Подай автомат, давай бутылку и передай Колесниченко, чтоб уводил людей, кого сможет.
Впереди вспыхнул еще один танк – кто-то смог подползти. Середа приподнял голову, вот они, буквально в пятидесяти метрах. Ползут медленно, чтоб пехота успевала все просмотреть перед ними. Между двумя танками, чуть поотстав, шла цепь в серой форме, человек в пятнадцать. Комендант прицелился и длинной очередью разрядил автомат в направлении подходящей пехоты и тут же упал снова на землю, от очередного приступа острой боли. Часть подходящих немцев упала замертво, часть залегла. Перед одним из танков, шедших на коменданта, вскочил мальчишка в гражданской одежде, с каким-то остервенением разбил бутылку об лобовую броню и тут же упал, сраженный пулеметной очередью.
Середа достал пистолет и несколько раз выстрелил по фрицам, пытавшимся приподняться из-за танка. Прислушался – еще щелкали по сторонам одиночные винтовочные выстрелы, значит держится комендатура, не сдается. Оставшийся танк приближался. Комендант приподнялся на локтях, прикинул траекторию его движения и пополз в его направлении. Каждое движение отдавалось болью. В пистолете не осталось ни одного патрона, автомат давно откинул, но у него была бутылка с зажигательной смесью, переданная Ковалевым, и был танк впереди, который неминуемо ехал к своей гибели. Пехота отстала от него, иногда постреливая в сторону, где пару минут назад находился комендант. При очередном подтаскивании тела к рукам, невольно взглянул на часы. Час сорок пять прошел с момента ухода отряда. Задержали противника на два часа, как и обещали.
Спустя минуту в поле вспыхнул еще один танк, недалеко от насыпи, к которой рвались немцы. Пятнадцатый уже. Еще шесть стояли неподвижно со сбитыми гусеницами. Бой затихал.
***
Вечером жара спала. Несколько жителей села Голубятин пришли на место боя, чтоб помочь раненым красноармейцам, но еще издалека заметили, что немецкие солдаты обходят поле, осматривают окровавленных бойцов и тех, кто еще жив, добивают.
Один немецкий офицер остановился над обгорелым телом. Его внимание привлек орден «Знак Почета» на груди пограничника. Склонился, чтоб сорвать его, но глаза капитана открылись и молниеносным движением, он вцепился рукой в горло немецкого офицера. Тот попытался отпрянуть, но вырваться из цепких пальцев не мог. На помощь подоспел ефрейтор, проходивший рядом. Только после третьей пули, ударившей в грудь пограничника, хватка ослабла и офицер смог вырваться.
Лишь один участник боя – пограничник Ковалев А.И. Смог остаться в живых. Его, получившего четыре ранения, нашла без сознания жительница села Парипсы Т.М. Скакун. Рискуя жизнью, донесла до дома, спрятала, выходила, а после выздоровления отвела к партизанам.