Чтобы не было так страшно, Санька то и дело подавал наверх команду: "Прибавь ходу!", "Ровнее спускай!"
Наконец багор плеснул по воде.
- Стоп! - крикнул Санька.
Цепь замерла, и он принялся шарить багром по дну колодца. Минут через десять мальчишки подняли Саньку наверх. В руке он держал светлое жестяное ведро.
Мальчик ступил на землю. Все кругом: зеленая трава на улице, шумящая от ветра листва на деревьях, солнце над головой - выглядело таким несказанно радостным и привлекательным, что он невольно зажмурился.
А Маше показалось, что у Саньки засорились глаза от паутины, которая облепила его лицо, и она подошла к нему с ведром воды:
- Умойся, Саня!
Когда же все начали расходиться от колодца, Маша не выдержала, догнала Саньку.
- Саня, - помолчав, призналась она, - а я бы ни за что не могла в колодец полезть... Темно там, склизко... жабы, наверное...
- Я знал, что не могла.
Она покосилась на закутанную ногу мальчика:
- Сказывают, тебя лошадь копытом ударила. Больно, Саня?
- До свадьбы заживет.
- А как заживет, придешь к нам на участок работать?
- В грядках копаться? - Санька невесело усмехнулся. - Цветочки-ягодки разводить? А может, опять люффу-мочалку?
- Зачем люффу! - обиделась Маша. - Разные сорта семян будем испытывать. Знаешь, сколько мы их насобирали! А дедушка такой сорт пшеницы нашел - все, говорит, сорта побьет.
- Было когда-то хорошее зерно... Слышала, что с ним мать сделала? Какие уж теперь опыты на голом месте!
- А отец твой, Саня...
- Что - отец?! Что ты знаешь про моего отца?! - Санька резко, всем корпусом, повернулся к Маше. - Ему тринадцати лет не было, а он за плугом ходил, семью кормил. Всю жизнь за землю держался. Пока свою пшеницу не выходил, пять лет бился над ней...
- И мы... пять лет можем! - запальчиво спорила Маша.
- Хоть десять! А мне с вами делать нечего. - Санька вяло махнул рукой и, опираясь на палочку, медленно побрел к дому.
"Что это с ним? - подумала Маша, удивленная столь неожиданной вспышкой. - Щетинится, как еж колючий. Слушать ничего не хочет..."
"Векшинская бригада", как прозвали в колхозе помощников деда Захара, между тем собиралась на участке почти каждый день.
Ребята вскопали всю землю; как лист бумаги, разлиновали ее на клетки, понаделали грядок.
Починили изгородь, построили шалаш, протянули через участок проволоку, увешанную пустыми консервными банками, бутылками, железными обручами из-под бочек. Стоило кому-либо приоткрыть калитку, и участок наполнялся веселым бренчанием, звоном и треньканьем.
Один за другим мальчишки Большого конца вступали в "векшинскую бригаду".
Однажды Санька с Петькой встретили Степу Так-на-Так.
Согнувшись в три погибели, тот тащил к участку огромную вязанку прошлогодних стеблей подсолнечника.
- И тебя завербовали? Грузчиком или как? - Девяткин загородил ему дорогу.
- Что ж, Степан? - спросил Санька. - Собирались в поле вместе работать, а ты вон куда...
- Понимаешь, Коншак... - Степа опустил на землю вязанку стеблей и вытер потное лицо. - Занятную штуку Федя придумал... водопровод строим.
- Водопровод?!
- Вот стебли подсолнуха срастим и проведем к реке. А там бочку поставим, журавль... Вода самоходом и пойдет. Нам теперь никакая засуха не страшна. Мы еще с Федей ручной культиватор изобретаем!
- Изобретают изобретатели, а вы кто такие? - сказал Девяткин.
Но Степа сделал вид, что опять не заметил его.
- Ты ходи, да оглядывайся! - строго предупредил Девяткин. - Еще наши рыбные места покажешь этому Феде, а потом за грибами, за ягодами поведешь в заповедные участки. Смотри у нас!
- Нужны ему ваши места! - засмеялся Степа. - Он сам что угодно найдет. Знаешь, у него глаз какой! Он нам вчера про целебные травы пояснял: какая кровь останавливает, какая рану заживляет. Они с дедушкой партизан ими лечили, когда в отряде жили.
- А ну, изобретатель, разбрасывай свое добро на все четыре стороны! строго приказал Девяткин и начал развязывать веревку, стягивавшую вязанку.
- Не тронь! - остановил его Санька. - Пусть забавляется, его дело.
Девяткин неодобрительно покачал головой:
- Чего ты раскис, Коншак? Так же весь наш конец переметнется в Федькину команду.
Но Санька, казалось, не замечал недовольного вида Девяткина.
Глава 12. НА ПОМОЩЬ
С утра деда Захара не было дома, и Федя решил постирать белье.
Принес из колодца воды, с речки - мелкого песку, приготовил из рогожи мочалку.
Потом намочил в воде свою заношенную гимнастерку; как на стиральной доске, расстелил ее на плоском камне, что лежал около крыльца, посыпал песком, немного помылил и принялся яростно тереть мочалкой. Хлопья мыльной пены летели во все стороны, лопались радужные пузыри.
Федя спешил: не ровен час, прибежит Маша, возьмется, конечно, помогать да учить, а он любит стирать по-своему.
- Ой, прачка, ой, домоводка! - услышал вдруг Федя чей-то голос. - С таким усердием не только рубаху - камень протрешь.
Федя оглянулся. За его спиной стояла Катерина Коншакова.
- Где это видано, чтобы белье так стирали?
- Видано, - немного обидевшись, ответил Федя. - У нас в отряде все так делали. И чисто, и мыла меньше идет.
Катерина покачала головой и вспомнила недавний разговор с Захаром.
Старик рассказал ей, что Федину мать, бригадира из совхоза "Высокое", захватили немцы, когда она поджигала хлеба, и бросили в огонь.
- Чего вы смотрите так? - неловко поеживаясь, привстал Федя, заметив пристальный взгляд Катерины.
- Нет, нет... я ничего, - спохватилась Катерина. - Как вы тут с дедушкой-то живете?
- Хорошо живем...
Катерина прошла в избу. Пол был вымыт наполовину, чело у печки закоптело от сажи, посуда на столе стояла грязная.
"Собрались две сиротины - старый да малый", - с жалостью подумала Катерина, потом скинула ватник и кивнула Феде:
- Ну-ка, давай вместе... Воды нагреем, пол поскребем. Вы теперь с дедушкой не в лесу живете. Да и Первомай скоро. Вот и Маша на подмогу скачет, - заметила она бегущую через улицу девочку.
Когда дед Захар вернулся домой, Катерина уже развешивала на веревке выстиранное белье.
Почерневший стол был выскоблен, вымытый пол застелен вкусно пахнущими рогожами.
- Это что за мирская помощь такая? - насупился Захар, останавливаясь на пороге избы. - А если я не нуждаюсь?
- Услуга за услугу, Захар Митрич, - сказала Катерина и, вывернув карманы ватника, высыпала на стол зерна пшеницы. - Смотрите, какие семена для посева получила - овса полно. Два раза через сортировку пропускала - ну никак не отходит! Как тут сеять будешь?
Старик надел очки, долго перебирал зерна и согласился, что сеять таким засоренным зерном толку мало.
- Что ж делать, Захар Митрич, посоветуйте, - попросила Катерина.
- Егор Платонович как поступал, вспомни-ка? И так хороши семена, а он их еще вручную переберет. Каждую соринку удалит. А от этого урожаю только прибавка.
- И мамка моя тоже так делала, - тихо сказал Федя, выбирая из кучи зерен серебристые шероховатые овсинки.
- Думала я об этом, - призналась Катерина. - Получи мы семена пораньше - давно бы перебрали, ни с чем не посчитались. А теперь когда же... сев подходит.
Трудно сказать, кто кого первый подтолкнул под локоть, но только Федя с Машей переглянулись и отошли в угол.
- Ты тоже об этом подумал? - шепотом спросила Маша.
Федя кивнул головой.
- Посчитай, сколько ребят можно созвать?
- Для начала человек пятнадцать-двадцать...
- Давай так и скажем.
Они подошли к столу.
- Тетя Катя, - начала девочка, - мы много ребят созовем...