— Я думал, любой жрец вуду может поднять мертвого, если у него достаточно силы, — сказал Эл.
Я покачала головой:
— Нет, ты не можешь просто намолить себе способность поднимать мертвых. Это дар, такой же, как дар пробежать километр за три минуты; тренировки сделают тебя быстрее, но остальное должно быть заложено в генетике, врожденное.
— То есть хочешь сказать, что посредством черной магии нельзя наколдовать себе возможность поднимать трупы?
Я хорошенько это обдумала:
— Честно говоря, на это ответить я не могу. Потому что не занимаюсь черной магией и прочим дерьмом, где силу можно получить только после жертвоприношения или какого-то злодеяния.
— Почему другие занимаются этим? — спросил Берк.
— Потому что они слишком слабы, или испуганы, или бессильны сами по себе, и хотят стать сильными, пугающими и чувствовать себя могущественными.
— И тебе из этого ничего не нужно? — спросил Рикман.
— Нет, а тебе?
Он выглядел удивленным:
— Нет, но я простой детектив. Дьяволу нечего мне предложить.
Я засмеялась:
— О, детектив, есть определенные виды злых сил, которые специализируются на вынюхивании того, что человек хочет больше всего на свете и прикидываются, что предлагают им это за определенную цену.
— В смысле «прикидываются»? — не понял, Эл.
— Демоны могут дать тебе только то, что создал Бог, или то, что есть у кого-то еще. Они не могут создать что-то новое и свежее, потому что это за пределами их возможностей. Они часть проекта создателя, а не сами создатели. Они притворяются, торгуются, могут знать твои самые грязные секреты или худшие страхи, но они не могут создать тебе страх, а только использовать уже имеющийся в тебе. И они могут заставить делать тебя всякую хрень, потому что знают, что ты делал такое раньше и теперь используют это против тебя.
— Откуда такие познания? — поинтересовался Рикман.
— Во-первых, меня воспитывали как хорошую маленькую католичку. Во-вторых, я пару раз встречалась с демонами.
— Тебе приходилось бороться с демонами? — спросил Эл.
— Не так, как ты, наверное, имеешь это в виду, но да.
— И ты победила? — спросил Рикман, хотя голос его звучал скептически.
— Я же здесь, и их жертвы выжили. Так что да, победила.
— Вы проводили сеанс экзорцизма? — спросил Берк.
— Нет, но как-то раз я ассистировала священнику, и что-то мне больше не хочется проводить традиционный сеанс экзорцизма.
— Почему нет?
Я просто посмотрела на него:
— Если вам приходится спрашивать, то вы точно не хотите об этом знать.
— Значит, ты помогала священникам в борьбе с демонами? — Рикман постарался, чтобы его голос звучал еще надменнее.
— Нет, я работала с одним священником на одном сеансе экзорцизма, но католическая церковь отлучила всех аниматоров, так что теперь я помочь ничем не могу.
— Что, после отлучения от церкви стало сложнее бороться с демонами? — хмыкнул Рикман.
— Если твоя вера чиста, ты в достаточной безопасности — сказала я.
— Чиста? Твоя вера чиста? — рассмеялся Рикман.
— Не будь хреном, Рики, — предупредила его доктор Шелли.
— Она спит со столькими мужиками, что из них можно составить целую футбольную команду, как это может быть чистым?
Гонсалез и Берк прикрикнули на него, но я подняла руки и сказала:
— Все в порядке, мне не впервой слышать такое, но хочу задать вопрос детективу.
Берк выглядел скептичным, Гонсалез обеспокоенным, Эл скорее заинтригованным, Шелли сердитой, а Роджерс — словно желал оказаться где-нибудь в другом месте, но все дали мне это сделать.
— Если бы мужчина спал с таким же количеством женщин, тебя бы это так же коробило?
Он, казалось, обдумал вопрос и покачал головой.
— Нет, думаю, нет. Я бы не хотел, чтобы этот мужик встречался с моей сестрой, но… нет, я был бы не против.
— Почему же?
— Почему, что?
— Почему ты был бы не против, если бы я была мужиком?
Он нахмурился, задумался и, наконец, ответил:
— Ты женщина, и не должна спать со всеми направо налево. Ты красивая женщина, и не должна быть шалавой.
— Господи, Рики, — ахнула Док Шелли.
— Ты не в моей группе, но я доложу об этом своему начальству, — сказал Берк.