— Тише, — вмешалась мама. — Не отвечай, Гвендалина. Это не для нас. Твои судьбы хрупки.
Я кивнула, а отец озабоченно провел пальцами по волосам и посмотрел на Мериссу в поисках ответа, похоже, так же отчаянно, как и я.
Моя мать на мгновение выглядела сломленной, ее рука прижалась к сердцу, словно оно причиняло ей боль, а когда ее глаза остекленели, выражение ее лица заставило меня испугаться, что такого ужасного она могла видеть в моем будущем.
— Это величайший дар — встретиться с тобой, — тихо сказал Хэил. — Я вижу твою мать в твоих чертах, но и себя тоже… — он потянулся ко мне, его пальцы прижались к стеклу зеркала, через которое он мог видеть меня, и я прикоснулась своими пальцами к его пальцам, не чувствуя ничего, кроме холодной воды, но ощущая его каким-то образом через связь со Зрением моей матери.
Он улыбнулся, свет коснулся его глаз, и, несмотря на ужас моей реальности, мои собственные губы приподнялись, чтобы отразить его, зная, что этот момент был таким же мимолетным, как вспышка молнии. Если бы только я могла разлить его по бутылкам и сохранить навсегда.
Мерисса моргнула и шагнула немного ближе ко мне, ее глаза наполнились слезами, которым она не дала пролиться.
— Ты сможешь найти путь через это, — сказала она. — Есть много темных путей, но я вижу проблески надежды.
— Но нет никаких гарантий? — взмолилась я, и она покачала головой, заставив моего отца в отчаянии повернуться к ней.
— Должно быть что-то, о чем ты можешь ей рассказать, что-то большее, — надавил он, взяв ее за руку, его глаза умоляли.
— Я не могу сказать больше об этом, — сказала она, склонив голову в знак извинения.
— Стану ли я смертной? — прошептала я, и Мерисса снова посмотрела на меня, ее нижняя губа дрожала, когда она пыталась сохранить самообладание.
— Отсюда трудно увидеть твое будущее. Мне жаль, любовь моя, но я не могу исключить, что ты станешь смертной, — сказала она со страдальческим видом, и эта правда словно нож полоснула меня по горлу.
— Нет, — буркнул мой отец. — Должен быть способ избежать столь тяжкой участи.
Глаза моей матери снова расфокусировались в поисках ответов, и отец оставил ее, переместившись к зеркалу так, чтобы я могла видеть только его.
Хэил тяжело сглотнул, затем поднял подбородок, и на его лице отразилась свирепость короля. — Гвендалина, я хотел бы пройти сквозь это стекло и быть рядом с тобой в этот момент. Но знай: ты — Вега. Твоя кровь — королевская и более могущественная, чем все, что ты можешь себе представить. Ты можешь двигать небо, если захочешь, но ты должна изгнать все сомнения из своего сердца, потому что они украдут у тебя эту силу. Ты понимаешь меня?
Я проглотила острый, как бритва, комок в горле и кивнула, мои глаза изучали каждую черточку его лица, и я старалась запомнить его таким, как сейчас, как человека, который действительно видит меня, который смотрит мне в глаза и разделяет со мной настоящий момент.
— Мне страшно, — призналась я. — Я так боюсь того, во что я превращаюсь.
Его челюсть напряглась, а правая рука сжалась в кулак. — Я знаю, каково это — бояться такого, — сказал он тихо, как будто признание оставило в нем боль. — Но ты сильнее меня, сильнее своей матери. Ты, твоя сестра и твой брат удивительны, ты даже не представляешь. Я клянусь, ты сможешь победить все, что тебя мучает.
— Папа, — прошептала я, открывая рот, чтобы рассказать ему все, что я знала о том, как Лайонел настраивал разум моего отца против него самого, что каждый плохой поступок, который он когда-либо совершал, не был его виной. Но моя мать вынырнула из своих видений и срочно бросилась вперед.
— Пора уходить, дорогая. Судьба меняется. Мы любим тебя. Надежда есть, знай это. Не забывай об этом, — она поцеловала свою руку, протягивая ее ко мне, когда их видение начало исчезать.
Меня охватила паника, когда я почувствовала что их присутствие оставляет меня позади в холоде и темноте.
— Подождите, — задыхалась я.
— Еще немного, — умолял отец, но мама печально покачала головой, и он повернулся, чтобы взглянуть на меня в те последние мгновения между нами, которые так быстро промчались.
— Мы любим тебя, Роксанию и Габриэля, до глубины наших сердец, — сказал он яростно, и эти слова прозвучали в глубине моего существа, сшивая воедино давно сломанные вещи.
— Всегда и навечно, — подтвердила мама, и у меня на глаза навернулись слезы.
— Я тоже вас люблю. Пожалуйста, останьтесь, — умоляла я, но видение уже исчезало.