— Ты все преувеличиваешь, девка, как сумасшедшая. Но от этого ты действительно можешь лопнуть! И я почти боюсь, как бы лопнувшая тетива, взорвавшееся ружье, не разорвали и меня…
— Где там! Я, такая маленькая, Тебя! — и она прижалась к нему, свернувшись в комок, будто несчастный ребенок снова хочет спрятаться в лоне матери перед жестокими, смердящими вихрями этого мира… — Но что значит подобный взгляд в вечность у такого же, как я, звереныша, мечущегося в пределах одной секунды? То, что для Тебя представляет всё, для меня еще не было и, вероятно, пока еще не стало ничем!
Из-за отвращения к себе меня покидала вся моя темная сила ненависти, моя единственная сила! Возвращалась старая болотная, пассивная мерзость — и почти казалось, что я снова впаду в идиотский полусон… И тогда явился Ты! И разом все изменилось! Ты ничего не дал мне, только обиды и удары! Ты ничего от меня не взял, хотя я, нищая, не имея ничего лучшего, предлагала тебе сто миллионов. Но — я люблю Тебя! — и она разревелась, потаскуха. — Теперь я верю в Бога, или как это называется, только потому, что он позволил мне среди всех миллионов людей познать — именно Тебя, Мужчину всех мужчин! От твоего дыхания сразу, как на экваторе, моя ночь стала днем; ночная жаба обратилась соловьем; гадкий аллигатор болотных омутов — ясным соколом. Моя ненависть рассеялась и стала почти любовью ко всему, кроме — него… Я обнимаю все, понимаю все, вижу все — я, бывшая незрячей; Ты — чудодейственный врач, дающий зрение слепорожденным! Все Мое! По твоему приказу я способна сделать все на свете! У меня такие мысли и чувства, которых ранее ни у кого не было. Во мне поднялась сила, позволяющая создавать творения, которые выше всех других жемчужин культуры убогого человечества. До сих пор я жила лишь снаружи, на поверхности, называя это «действием», уверяя себя, что «поступки» важнее всего: нет, это творения! Даже и не творения: мысли, гремящие в душе! Даже и не мысли: Воля, господствующая внутри собственного храма, не дотрагиваясь до внешнего мира, сама перед собой коленопреклоненная, покорная только себе, не нуждающаяся в мыслях, принадлежащих лишь убогому зверьку — человеку: Вечное Себяобъятие Божье в метамистическом Сиянии. Но каково твое мнение об этом? Что выше — действие или мышление? Ты до сих пор не сказал мне, какова собственно твоя цель? Хочешь стать Наполеоном? Или атаманом разбойников? Или мыслителем? Художником? Первооткрывателем?
— Все это поверхностные понятия, созданные ограниченными тщеславными честолюбцами. Я не хочу стать, я уже есть! И не чем-нибудь, а всем! Нет такого человеческого величия, которого я не узрел бы под собой и в виде своей игрушки! Моя воля делает и будет делать со всем на свете всё. Если они когда-нибудь зачислят меня в ряды разбойников или философов, или заявят, что я был ничто, или бог, или свинья — все это лишь от их человеческого ничтожества! Я такой, какой я есть, делаю что хочу, а хочу все без границ!
— Ты Бог!.. — воскликнула она, целуя дырявые ботинки и грязные обшлага брюк голодранца. — Так говорит «Победно Завершенный»! Но нам, неготовым, остается только сосредотачиваться. Я же хочу сосредотачиваться без остатка на самой эфирной спиритуальности и порвать со всем земным, грубым, действующим, каверзным. Жить только в Боге, быть только Богом, но всегда лишь в Твоей тени! О, какое сияющее будущее восходит, как солнце, предо мной! В Кордильерах, прямо под вечными льдами, прямо в них, мы вырубим свой дворец. Резиденцию всех резиденций двух высочайших людей, двух богов! Дружественные сладкие кондоры будут кружить над нами, и наши орел и змея будут кормить нас, как Заратустру. Пропасть под нами, небесная пропасть над нами, пропасти в нас — и все это сверхсолнечная наша Воля преодолеет и как разбушевавшийся гром превратит в Гимн Победы Вечной!.. Я буду лишь любовью, любовью, Любовью — к Тебе, ко всему, к Себе, — и к ненависти своей! Но, мой Прославленный, Божественный, если я сама не достигну этого неба, его достигнут наши дети! О, каких детей мы с тобой будем рожать, каких вождей мира и мысли! Потому что я все-таки тоже не простая! Я ругательски ругала себя, но ведь ты знаешь женскую логику; несмотря на все, я считаю себя самой лучшей стервозной бабой в мире и скажу тебе: я не хуже тебя; если ты сильнее меня, то я богаче; можешь, если хочешь, дать мне за это пару подзатыльников! Я буду рожать Тебе до упаду, хотя до сих пор все это дело мне было донельзя противно, — потому что вместо Мужчин я встречала лишь глупых баб. Но первого ребенка, который родится, — ты должен в этом согласиться со мной, иначе я никогда не буду счастливой, — я убью; вполне безболезненно, при помощи наркотика. В нем остался бы кусочек этой безымянной мерзости, безусловно остался бы. Но я уверена, что он заберет с собой все мое смердящее, и только потом я буду полностью очищена. Только потом я буду рожать детей, действительно Твоих… Ты согласен?