— Корни вселенной необходимо вырвать!
— Хорошо. Тогда я вырву себя и сгину.
— Ты или победишь, или падешь. Я знаю тебя… твое обращение с ним — это самое отвратительное из всего того, что мне известно; поэтому ты находишься под властью отвращения к самой себе. Самое низкое — это ненависть и омерзение: что ненавижу и что мне омерзительно, того самого я являюсь самым страшным рабом. Ненавидящая каналья должна стать — Моей возлюбленной?.. Если этого не произойдет, девятнадцатого мы увидимся в последний раз!
— Да будет воля Твоя!..
Теперь они молчали. А я терял сознание от неестественной позы, давления камней, вынужденной полной неподвижности, жары, жажды, злости, ненависти, страха и всех возможных адских чувств. О, как я мог отважиться на это! — Вскочить и ужасным образом наказать их?..
Ждать, пока они уйдут? Но было только пять часов, а они всегда оставались здесь до сумерек. Ужасающее положение…
Внезапно он прервал молчание:
— У меня все время такое чувство, как будто за нами кто- то наблюдает. Эй, киска! С этой вашей башни нас можно прекрасно разглядеть в подзорную трубу!
— Ты думаешь — господин Гнус? А разве это не все равно?
В этот миг он вонзил свой страшный взгляд прямо в мои глаза. Я задрожал. Но невозможно, совершенно невозможно, чтобы он в полутьме, через щелочку в сантиметр шириной, увидел их.
— Там, среди этих камней можно отлично спрятаться, — сказал он небрежно, снова закуривая трубку.
— Неужто господин Гнус? Неужто он мог бы на это отважиться? Ха-ха! Ты даже не представляешь, какая он баба! Заяц — лев по сравнению с ним, паршивым псом.
Тут она получила пощечину, довольно звонкую.
— Это так ты начинаешь выполнять свое обещание? В отношении такого бедняги для каждого, кто сам не паршивый пес, великодушие является правилом. Ты не знаешь, что первой заповедью для приличного человека является parcere subjectis et debellare superbos?[4] Помни: самая собачья собака способна взбеситься.
— Но он хуже любой собаки, прости, — засмеялась она, защищая лицо. — Теперь я буду называть его только пантера, моя дражайшая пантера! Однако теперь и мне показалось, что эти камни как будто зашевелились.
Она поднялась. У меня потемнело в глазах и загудело в ушах, подобно реву разбушевавшегося моря.
— Лежи! — сказал он и притянул ее обратно. И она покорно легла. Он как-то странно ухмыльнулся. Он знал, безусловно знал, негодяй, что я там лежу; для меня остается загадкой, почему он перестал обращать на меня внимание. Безусловно, боялся страшной мести обманутого супруга.
— Лежи и лучше посмотри: несколько человек поднимаются сюда к нам, а ты голая.
— Преспокойно застрели их, как только они подойдут ближе! — и она протянула ему револьвер.
— К чему шуметь? — Он приблизился к краю вершины и сделал несколько повелительных пассов, ни слова не говоря. — Они снова спускаются, — пробурчал он через некоторое время и добавил:
— Пойдем отсюда!
— Прямо сейчас, Повелитель? — испугалась она.
— Сегодня мне здесь не нравится. Пойдем в тот лес.
— Но прежде чем — хотя бы на мгновение… прошу тебя! Ведь все это время я видела — и она показала куда-то…
Голодранец стоял некоторое время — видимо, в нерешительности. Затем наши взгляды опять скрестились, его глаза насмешливо блеснули. Он засмеялся и лег.
Погасла последняя светлая точка на небе, самая черная ночь залила мою душу.
Не пойму, как я пережил последующие минуты. К счастью, они не продолжались долго. Если бы эти два выродка исчезли хотя бы секундой позже, произошло бы что-то ужасное.
Совершенно голая, под ручку с мерзавцем, триумфально подпрыгивая, танцуя и напевая, она уходила в поля.
В своих злодеяниях, ты, прелюбодейка, черное пятно планеты, переступила все границы! «Паршивый пес» теперь тебе покажет! А ты, подлый негодяй, ты недолго будешь тешиться ее нечистым, склизким, мерзким телом! Только благодаря моему бесконечному добросердечию и великодушию я над вами, восстав, как страшный ангел мести из своего укрытия, не совершил тут же самый страшный суд. Но тем ужаснее он будет! Вы свиньи! Ты сопливый негодяй! Ты — блядь прокаженная, — ты — ты…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
21 августа 1912.
19 августа Хельга действительно исчезла. Не знаю куда…
25 августа.
Позавчера произошло что-то страшное. В замке меня посетил тот ее… Но я не могу, не могу доверить это бумаге… может быть, позже…