58. Значок, найденный недалеко от Амстердама (Нидерланды), 1375–1424 гг. Langbroek. Collectie Familie Van Beuningen. № 1324
Вульва в паломнической одежде.
Через несколько десятков лет о той же опасности напомнил архиепископ Флоренции Антонин Пьероцци. По его словам, живопись может соблазнять людей догматически ложными образами (такими как монструозные Троицы в облике человека с тремя лицами или изображения, где Дева Мария учит младенца Иисуса читать, словно бы он не обладал всей полнотой мудрости), профанными сюжетами, которые неуместны в декоре церквей (как сцены, где собаки или обезьяны гоняются за зайцами), а также греховной наготой, которую следовало бы прикрыть.
Монолог Батской ткачихи
59. Значок, найденный в Брюгге (Бельгия), 1375–1450 гг. Langbroek. Collectie Familie Van Beuningen. № 652
Эротическая процессия.
К XV в. и в Италии, с ее увлечением античным искусством, и на Севере Европы изображения обнаженных тел — в т. ч. и страдающих тел святых — стали как никогда натуралистичны, а порой и сексуально провокативны. Потому в Церкви стали все чаще звучать голоса, обличавшие потенциально сомнительную наготу (Дева Мария с обнаженной грудью; атлетически сложенный св. Себастьян, при виде которого прихожанки краснеют) или неуместную для фигур святых суетность (мученицы, разодетые в пух и прах, словно куртизанки).
На пороге Нового времени обнаженное тело и тем более изображение половых органов все чаще начинают ассоциироваться не со стихией жизни, продолжением рода и плодородием земли, а исключительно с греховной чувственностью.
60 a, b. Маастрихтский Часослов. Льеж (Бельгия), первая четверть XIV в. London. British Library. Ms. Stowe 17. Fol. 156r, 162r
Сверху св. Маргарита Антиохийская, которую, по преданию, в темнице поглотил дьявол, явившийся ей в виде дракона, выбирается из его утробы с помощью крестного знамения (здесь его символизирует крест в ее руках). Снизу стоит аббатиса-«кентавр», у которой нижняя половина тела звериная. Сражение человека со зверем или его сращение с ним — одна из главных метафор, позволявших продемонстрировать скрытое или вовсе невидимое — природу греха, зверя, скрывающегося в человеке. Но это не значит, что всякий средневековый гибрид задумывался как моральное наставление. Они не только страшны, но и смешны, а их противоестественные тела завораживают, как всякая невидаль или причуда природы.
Гибриды: От маргиналий к карикатуре
Один из главных персонажей маргиналий — это гибрид: рыцарь с телом дракона, человечек без туловища, но со второй головой на заду, акробат, вырастающий из растительного побега, и т. д. Складывая новых существ как в конструкторе из элементов человека, зверя, птицы, рыбы или растения, средневековые мастера в своей игре форм, само собой, не щадили и духовенство.
На полях многих рукописей появляются монахи с монахинями, епископы, а то и папы с телами зверей и рептилий (61–65). Часто фигуры клириков, словно бутоны, вырастают из стеблей, которые обрамляют текст, так что грань между персонажами и декором почти стирается. Чтобы гибрид «превратился» в клирика, его достаточно изобразить с тонзурой — выбритым на макушке кругом, водрузить ему на голову епископскую митру или вручить ему посох — один из символов аббатской или епископской власти.