— А кто ее старик?
— Какое невежество! Блэр Рутвен, генерал Блэр Рутвен. Ты слышал о четырехстах семействах? Так вот, он возглавляет этот список. Ты слышал о «Мейфлауэр»? Так вот, это его предки дали английским колонистам разрешение высадиться. И он самый богатый нефтепромышленник в США. Богаче его, быть может, только Пол Гетти.
Я никак не прокомментировал его слова — не мог подобрать ничего подходящего к случаю. Интересно, что он сказал бы, поделись я с ним своими мечтами о доме, уюте, жене — наследнице мультимиллионера. Вместо этого я сказал:
— Там, на стоянке, в твоей машине работал радиоприемник передавали новости...
— Именно так, — весело согласился он.
— Кто вы? — Впервые после его появления заговорила Мери Блэр Рутвен, и сразу стало видно: она принадлежит к семье, возглавляющей первую десятку из списка четырехсот семей. Она не падала в обморок, не шептала ломающимся голосом: «Слава богу!», не ударилась в слезы и не повисла на шее своего спасителя. Она просто, как равному, улыбнулась ему и спросила:
— Кто вы?
— Яблонски, мисс. Герман Яблонски.
— Твои предки тоже прибыли на «Мейфлауэр»? — произнес я с мрачным видом, затем оценивающе посмотрел на девушку. — Миллионы и миллионы долларов, да? Большая куча денег. Этим-то и объясняется присутствие Валентино.
— Валентино? — Было видно, что она все еще считает меня сумасшедшим.
— Горилла с кривым лицом, которая сидела за вами в зале суда. Если ваш старик так же хорошо разбирается в нефтяных скважинах, как в телохранителях, то скоро вы будете нищей.
— Обычно не он... — Она прикусила губу, и что-то похожее на боль мелькнуло в ее ясных серых глазах. — Мистер Яблонски, я ваша должница.
Яблонски снова улыбнулся, но ничего не сказал. Он выудил пачку сигарет, щелкнул по донышку, прихватил зубами сигарету, прикурил и бросил пачку и спички мне. Вот так работают первоклассные ребята сегодня цивилизованные, вежливые, обращающие внимание на любые мелочи. Они могли бы заставить громил 30-х годов почувствовать себя немного несчастными и обиженными богом людьми. Все это делало человека, подобного Яблонски, намного более опасным. Такой человек похож на айсберг. Семь восьмых его смертельно опасных возможностей не видны. Громилам прошлых времен не стоило бы даже и пытаться справиться с ним.
— Насколько я понимаю, вы в любой момент готовы стрелять, продолжила Мери Блэр. — Я имею в виду — может ли этот человек со мной что-нибудь сделать сейчас?
— Ничего он не сможет сделать, — заверил ее Яблонски.
— Спасибо. — Она облегченно вздохнула, как будто только сейчас поверила, что все ее страхи кончились, и пошла к телефону. — Я позвоню в полицию.
— Нет, — спокойно ответил Яблонски.
Она застыла на месте:
— Простите?
— Я сказал — нет. Никаких телефонов, никакой полиции. Я думаю, мы не станем вмешивать сюда закон.
— Что все это значит?
Я снова увидел два красных пятнышка на ее щеках. До этого их появление обусловливалось страхом, но сейчас их, похоже, вызвал гнев.
Когда у твоего старика столько нефтяных скважин, что он сбился со счета, люди редко перечат тебе.
— Мы должны вызвать полицию, — начала она медленно и терпеливо, как человек, объясняющий что-то ребенку. — Этот человек — уголовник, разыскиваемый уголовник, и убийца. Он убил человека в Лондоне.
— И в Марбл-Спрингз, — спокойно добавил Яблонски. — Патрульный Доннелли умер сегодня в пять сорок вечера.
— Доннелли умер? — Ее голос сорвался на шепот. — Вы уверены в этом?
— Это передали в шестичасовых новостях. Передали до того, как я увидел вас на стоянке. Хирурги, переливание крови и прочее там — в общем, он умер.
— Ужасно. — Она посмотрела на меня, но мельком, потому что больше не могла видеть меня. — И вы говорите не вызывать полицию? Что вы хотите этим сказать?
— То, что сказал, — ответил Яблонски. — Никаких слуг закона.
— У мистера Яблонски есть свои соображения на этот счет, мисс Рутвен, — сухо сказал я.
— Твой приговор предрешен, — ответил Яблонски без эмоций. — Для человека, которому осталось жить три недели, ты воспринимаешь вещи весьма хладнокровно. Не трогайте телефон, мисс.
— Вы же не будете стрелять в меня? — Она уже подошла к телефону. — Вы же не убийца?
— Я не буду стрелять в вас, — согласился он. — Да мне и не надо.
Он вдруг оказался рядом с ней, сделав всего три шага. Он мог двигаться быстро и тихо, как кот. Отняв у нее телефонную трубку, он усадил ее в кресло рядом со мной. Она попыталась вырвать руку, но Яблонски даже не заметил этого.
— Ты не хочешь впутывать закон, да? — задумчиво произнес я. — Это весьма странно, дружок.
— Считаешь, что мне не нужна их компания? — вкрадчиво произнес он. Думаешь, что мне не очень хочется воспользоваться этим пистолетом?
— Вот именно.
— Я бы не ставил на это, — улыбнулся он. Но я поставил. Мои ноги были поджаты, а руки лежали на подлокотниках кресла. Спинка кресла упиралась в стену, и я прыгнул к нему, решив врезать ему под ложечку.
Но не достал его. Меня интересовало, что он может сделать своей правой рукой, и теперь я знал что. Правой рукой он может перебросить пистолет в левую и врезать летящему к нему человеку по голове быстрее, чем кто-либо, кого я встречал. Он явно ждал от меня чего-нибудь подобного, но все равно это смотрелось красиво.